Ленин в жизни

Гусляров Евгений Николаевич

М. И. Ульянова.С. 239240

Ленин видел в Сталине единственного человека, способного выполнить трагическую просьбу, ибо непосредственно заинтересованного в ее исполнении. <...> Попутно он хотел, может быть, проверить Сталина: как именно мастер острых блюд поспешит воспользоваться открывающейся возможностью...

Л. Троцкий.С. 276

Они расстались и не виделись до тех пор, пока В. И. Ленин не стал поправляться… В это время Сталин бывал у него чаще других. Он приехал первым к В. И. Ильич встречал его дружески, шутил, смеялся, требовал, чтобы я угощала Сталина, принесла

вина и пр.

М. И. Ульянова.Об отношении В. И. Ленина к Сталину.

Известия ЦК КПСС. № 12. 1989. С. 198199

Когда мне пришлось говорить с Рыковым, оказалось, что слух, будто Ленин просит яд, добежал и до него.»Интересно бы знать, — говорил Рыков, — кто, с какой целью, пустил и продолжает пускать эту пакостную болтовню. Никогда Ильич не пойдет на такое малодушие. Мы все, его знающие, уверены, что с болезнью и смертью он будет, как лев, бороться до самой последней секунды. Каждый лишний час жизни Ленина нужен нам, нужен партии, стране. Мы сделаем буквально все, чтобы Ильича снова поставить на ноги. Со всех концов света привезем самых знаменитых докторов, будем лечить его и вылечим».

Н. Валентинов [4].С. 89

Но я задаю себе ныне другой, более далеко идущий вопрос: действительно ли Ленин обращался к Сталину за ядом? Не выдумал ли Сталин целиком эту версию, чтобы подготовить свое алиби? Опасаться проверки с нашей стороны у него не могло быть ни малейших оснований: никто из нас троих не мог расспрашивать больного Ленина, действительно ли он требовал у Сталина яду.

Л. Троцкий.С. 276

(Сталин только однажды разоткровенничался на эту тему, на одной из достаточно узких, камерных встреч с несколькими писателями на квартире у Максима Горького. — Е. Г.) Сталин тогда говорил замечательно. Он рассказывал редкие, интимные вещи из жизни Ленина, о которых никто не знает.

— Ленин понимал, что умирает, — говорил Сталин, — и попросил меня однажды, когда мы были наедине, принести ему цианистого калия.

«Вы самый жестокий человек в партии, — сказал Ленин, — вы можете это сделать».

— Я ему сначала обещал, а потом не решился. Как это я могу дать Ильичу яд. Жалко человека. А потом, разве можно было знать, как пойдет болезнь. Так я и не дал. И вот раз поехали мы к Ильичу, а он и говорит, показывая на меня: «Обманул меня, шатается он». Никто тогда этой фразы понять не мог. Все удивились. Только я знал, на что он намекает: о просьбе Ленина я тогда же доложил на Политбюро. Ну, конечно, все отвергли его просьбу. Вот Гронский знает про это.

Сегодня, в присутствии беспартийных, Сталин не хочет повторять этот разговор...

К. Зелинский.Одна встреча у Горького // Вопр. лит. 1991. Май. С. 156

— В феврале 1923 года Ленину стало совсем плохо, и он попросил Сталина принести ему яд. Сталин обещал, но не принес. Потом он говорил, что, наверно, Ленин обиделся на него за это.»Как хотите, я не могу это сделать», — сказал Сталин. На Политбюро обсуждался этот вопрос.

В. Молотов.Цит. по: Ф. И. Чуев.С. 271

Во время второго заболевания Ленина, видимо, в феврале 1923 года, Сталин на собрании членов Политбюро (Зиновьева, Каменева и автора этих строк) после удаления секретаря сообщил, что Ильич вызвал его неожиданно к себе и потребовал доставить ему яду…

Л. Троцкий.С. 275

Строго секретно.

Членам Пол. Бюро.

В субботу 17 марта т. Ульянова (Н. К.) сообщила мне в

порядке архиконспиративном «просьбу Вл. Ильича Сталину» о том, чтобы я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н. К. говорила, между прочим, что Вл. Ильич «переживает неимоверные страдания», что «дальше жить так немыслимо», и упорно настаивала «не отказывать Ильичу в его просьбе». Ввиду особой настойчивости Н. К. и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В. И. дважды вызывал к себе Н. К. во время беседы со мной и с волнением требовал «согласия Сталина»), я не счел возможным ответить отказом, заявив: «Прошу В. Ильича успокоиться и верить, что, когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование». В. Ильич действительно успокоился. Должен, однако, заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу В. Ильича, и вынужден отказаться от этой миссии, как бы она ни была гуманна и необходима, о чем и довожу до сведения членов П. Бюро ЦК.

21 марта 1923 г. И. Сталин.

Записка в Политбюро

Не очень ясно, как Ленин, утративший возможность говорить, 17 марта 1923 года просил «порцию цианистого калия». Возможно, жестами.

Д. А. Волкогонов.Т. 2. С. 347

— Не может быть, разумеется, и речи о выполнении этой просьбы! — воскликнул я. — Гетье не теряет надежды. Ленин может поправиться.

— Я говорил ему все это, — не без досады возразил Сталин, — но он только отмахивается. Мучается старик. Хочет, говорит, иметь яд при себе... прибегнет к нему, если убедится в безнадежности своего положения.

— Все равно невозможно, — настаивал я, на этот раз, кажется, при поддержке Зиновьева. — Он может поддаться временному впечатлению и сделать безвозвратный шаг.

— Мучается старик, — повторял Сталин, глядя неопределенно мимо нас и не высказываясь по-прежнему ни в ту ни в другую сторону.

Л. Д. Троцкий [6].С. 276

Читал. Полагаю, что «нерешительность» Сталина — правильна. Следовало бы в строгом составе членов Пол. Бюро обменяться мнениями. Без секретарей (технич.).

Томский

Читал:

Г. Зиновьев Молотов

Читал:

Н. Бухарин

Троцкий

Л. Каменев

(Резолюции на записке Сталина)

Строго секретно.

Зин., Каменеву.

Только что вызвала меня Надежда Константиновна и сообщила в секретном порядке, что Ильич в «ужасном» состоянии, с ним припадки, «не хочет, не может дольше жить и требует цианистого калия, обязательно». Сообщила, что пробовала дать калий, но «не хватило выдержки», ввиду чего требует «поддержки Сталина».

Сталин.

Записка Сталина в политбюро.

В тот же день (?)

Помню, насколько необычным, загадочным, не отвечающим обстоятельствам показалось мне лицо Сталина. Просьба, которую он передавал, имела трагический характер, на лице его застыла полуулыбка, точно на маске. Несоответствие между выражением лица и речью приходилось наблюдать у него и прежде. На этот раз оно имело совершенно невыносимый характер. Жуть усиливалась еще тем, что Сталин не высказал по поводу просьбы Ленина никакого мнения, как бы выжидая, что скажут другие: хотел ли он уловить оттенки чужих откликов, не связывая себя? Или же у него была своя затаенная мысль?.. Вижу перед собой молчаливого и бледного Каменева <...> и растерянного, как во все острые моменты, Зиновьева. Знали ли они о просьбе Ленина еще до заседания? Или же Сталин подготовил неожиданность и для своих союзников по триумвирату?