Ленин в жизни

Гусляров Евгений Николаевич

Влад. Ильич чрезвычайно ценил Сталина и притом настолько, что и во время первого удара, и во время второго удара В. И. обращался к Сталину с самыми интимными поручениями, подчеркивая при этом, что он обращается именно к Сталину.

Вообще в самые тяжелые моменты болезни В. И. не вызывал ни одного из членов ЦК и ни с кем не хотел видеться, вызывал лишь Сталина. Таким образом, спекуляция на том, что В. И. относился к Сталину хуже, чем к другим, является прямой противоположностью по отношению к истине».

Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 236

В своем заявлении на пленуме ЦК я написала, что В. И. ценил Сталина. Это, конечно, верно. Сталин — крупный работник, хороший организатор. Но несомненно и то, что в этом заявлении

я не сказала всей правды о том, как В. И. относился к Сталину. Цель заявления, которое было написано по просьбе Бухарина и Сталина, было ссылкой на отношение к нему Ильича, выгородить его несколько от нападок оппозиции. Последняя спекулировала на последнем письме В. И. к Сталину, где ставился вопрос о разрыве отношений с ним. Непосредственной причиной этого был личный момент — возмущение В. И. тем, что Сталин позволил себе грубо обойтись с Н. К. Этот личный, только и преимущественно, как мне казалось тогда, мотив Зиновьев, Каменев и др. использовали в политических целях, в целях фракционных. Но в дальнейшем, взвешивая этот факт с рядом высказываний В. И., его политическим завещанием, а также всем поведением Сталина со времени, истекшем после смерти Ленина, его «политической» линией, я все больше стала выяснять себе действительное отношение Ильича к Сталину в последнее время его жизни. Об этом я считаю своим долгом рассказать хотя бы кратко.

М. И. Ульянова.Письмо в Президиум объединенного пленума ЦК и ЦКК

Врачи запретили посещать Ленина, когда он болел, когда его положение ухудшилось. А Крупская разрешила. И на этом возник конфликт между Крупской и Сталиным. Сталин поддерживал решение ЦК — не допускать к Ленину никаких людей. Он был прав в данном случае. Если ЦК, даже Политбюро решило и возложило на Сталина наблюдение за выполнением этого решения...

В. Молотов.Цит. по: Чуев Ф. И.С. 271

Тут-то и присоединился тот конфликт, который повел за собой письмо В. И. к Сталину 5/III—23, которое я приведу ниже. Дело было так. Врачи настаивали, чтобы В. И. не говорили ничего о делах. Опасаться надо было больше всего того, чтобы В. И. не рассказала чего-либо Н. К., которая настолько привыкла делиться всем с ним, что иногда совершенно непроизвольно, не желая того, могла проговориться. Следить за тем, чтобы указанное запрещение врачей не нарушалось, ПБ поручило Сталину. И вот однажды, узнав, очевидно, о каком-то разговоре Н. К. с В. И. Сталин вызвал ее к телефону и в довольно резкой форме, рассчитывая, очевидно, что до В. И. это не дойдет, стал указывать ей, чтобы она не говорила с В. И. о делах, а то, мол, он ее в ЦКК потянет. Н. К. этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр.

М. И. Ульянова.Письмо в Президиум объединенного пленума ЦК и ЦКК

Крупская невзлюбила Сталина за то, что он довольно бестактно с ней обошелся. Сталин провел решение секретариата, чтобы не пускать к Ленину Зиновьева и Каменева, раз врачи запретили. Они пожаловались Крупской. Та возмутилась, сказала Сталину, а Сталин ей ответил: «ЦК решил и врачи считают, что нельзя посещать Ленина». — «Но Ленин сам хочет этого!» — «Если ЦК решит, то мы и вас можем не допустить».

В. Молотов.Цит. по: Чуев Ф. И.С. 266

Его грубость дошла до того, что он предложил ОГПУ подслушивать телефонные разговоры Крупской с Троцким. Крупская долго терпела это, но однажды, когда Сталин позвонил к ней и в грубом тоне заявил, что, если она будет передавать больному Ленину жалобы Троцкого, он пришлет отряд ГПУ и выбросит ее из квартиры, а возле Ленина посадит сиделку. Крупская не выдержала и резко оборвала Сталина. В ответ она услышала по телефону резкое и грубое ругательство, какое встречается в самых низкопробных притонах.

Г.

З. Беседовский.С. 355

Лев Давыдович, проф. Ферстер разрешил сегодня Владимиру Ильичу продиктовать письмо, и он продиктовал мне следующее письмо к вам: «Тов. Троцкий, как будто удалось взять позицию без единого выстрела простым маневренным движением Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление. В. Ленин.»

Н. Крупская — Л. Троцкому. 21 декабря 1922 г.

В то время как выздоравливавший Ленин жил еще в деревне, а я отсутствовал в Москве, Центральный Комитет единогласно принял в декабре 1922 г. решение, наносившее непоправимый удар монополии внешней торговли. И Ленин и я, независимо друг от друга, подняли тревогу, затем списались друг с другом и согласовали свои шаги. Уже через несколько недель Центральный Комитет столь же единогласно отменил свое решение, как единогласно вынес его. 21 декабря Ленин торжествующе писал мне: «Т. Троцкий, как будто удалось взять позицию без единого выстрела, простым маневренным движением. Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление...» Совместное наше выступление против Центрального Комитета в начале 1923 г. обеспечило бы победу наверняка. Более того. Я не сомневаюсь, что, если б я выступил накануне XI съезда в духе блока «Ленина — Троцкого» против сталинского бюрократизма, я бы одержал победу и без прямого участия Ленина в борьбе.

Л. Д. Троцкий [1].С. 468

Это письмо каким-то образом дошло до Сталина, так как на другой день, 22 декабря, Сталин перешел в контрнаступление — против Крупской.

Л. Фишер.С. 937

Я не буду касаться здесь времени, предшествующего его болезни, относительно которого у меня есть ряд доказательств проявления самого трогательного отношения В. И. к Сталину, о чем члены ЦК знают не менее меня. ( Примеч. М. У.)

М. И. Ульянова.Письмо в Президиум объединенного пленума ЦК и ЦКК

Лев Борисыч, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию, как более близким товарищам В. И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности.

Н. Крупская — Л. Каменеву. 23 декабря 1922 г.

Сталин формально был прав, так как в это время еще действовало абсолютное запрещение врачей— отменено только 29 декабря. Но, конечно, права и Крупская, так как Ленин требовал. 21-го Ленин еще не имел стенографистки, записала сама Крупская.

Б. Николаевский — Н. Валентинову.

Париж. 23 февраля 1956 г.

— Сталин был раздражен: «Что я должен перед ней на задних лапках ходить? Спать с Лениным еще не значит разбираться в ленинизме!» Мне Сталин сказал примерно так: «Что же, из-за того, что она пользуется тем же нужником, что и Ленин, я должен так же ее ценить и признавать, как Ленина?»