Ленин
Шрифт:
Все собрание охватил неописуемый энтузиазм. Даже те, которые только что протестовали, кричали теперь вместе с остальными:
— Да здравствует вооруженное восстание!
Ленин ударил кулаком по столу и поднял высоко над головой сжимавшую кепку руку:
— Товарищи! На рассвете вы должны быть на местах, на самых опасных местах, в рядах авангарда революции! — хрипло кричал он.
— Да здравствует Ленин! — вырывались и взрывались новые крики.
Поднялся шум, замешательство: люди выбегали из зала, толкались в поисках своей одежды возле дверей. Другие окружили стол президиума
— Да-да! Товарищ Троцкий прав! — поддакивали прапорщик Крыленко и гигант-моряк Дыбенко, рассматривавшие план Петрограда.
— Надо отправить телеграмму товарищу Муравьеву, чтобы начинал «свистопляску» в Москве, — сказал, коснувшись плеча Троцкого, Ленин.
— Телеграмма готова! — доложил Троцкий, глядя дерзкими, буравящими глазами через стекла пенсне. — Товарищ Володарский поедет на телеграф и отправит депешу.
— Удастся ли мне усыпить бдительность государственных цензоров? — спросил молодой студент.
— Телеграф уже с полудня в наших руках. Цензоры примкнули к партии, — произнес Антонов.
Ленин громко рассмеялся, начал потирать руки и расхаживать по эстраде, повторяя:
— Это хорошо! Это хорошо!
Вдруг он посерьезнел и кивнул Антонову.
— Начинайте, товарищ, немедленно, чтобы не отступили те, у кого недостаточно мужества!
Человек в солдатской шинели ничего не ответил и выбежал из зала.
Ленин сел сбоку и не слушал совещавшихся командиров, которые на следующий день должны были повести пролетариат к победе или на смерть.
Он вынул из кармана тетрадь и начал писать.
К нему приблизился Троцкий и смотрел с недоумением.
— Пишу статью, что-то вроде нашего манифеста; он должен стать основой нового законодательства, — ответил Ленин на молчаливый вопрос товарища. — Сделайте все, чтобы эта статья завтра же была в газетах.
— Я окружу типографию «Правды» батальоном Павловского полка, и номер с вашей статьей выйдет, — сказал Троцкий.
Ленин начал смеяться, потирать руки и повторять:
— Пусть будет и так, если иначе нельзя!.. — Пусть будет так!
Он закончил и передал исписанные листки Троцкому.
Коснулся его плеча и спросил:
— Как мы будем называть наших министров? Министрами называть нельзя. Это старый и ненавистный титул! Подумайте только! Министр Плеве, министр Горемыкин, министр Керенский… К черту! Это никуда не годится! Само такое словосочетание может пробудить недоверие в массах и погубить все дело. Министр — это проклятое, трижды проклятое слово!
— Может… «народными комиссарами»? — предложил Троцкий.
— Народный комиссар?.. — буркнул Ленин. — Народный комиссар… Может, и неплохо?.. Пахнет революцией, а это для масс основное… Народный комиссар!.. Очень хорошо!
Он потер руки и со смехом сказал:
— Я уже писал в наших газетах «Удержит ли пролетариат в своих руках власть». Что власть будет взята — на этот счет не может быть никаких сомнений. Но как ее удержать — это надо объяснить массам…
— Это дело следующее, сначала
Ленин нахмурил брови, и гнев зажег холодные огни в его раскосых глазах.
— Ничего на потом! Все сразу!.. Я знаю, что необходимо предпринять. Только я не уверен в Центральном комитете коммунистической партии и разных соглашателях. Может, им захочется играть в сентиментальность и буржуазную правоверность? К черту! Я еще за границей все для себя спланировал. Я знаю русский народ снизу доверху. Наверху господствуют утопия и отсутствие воли, затем — пропасть, а на дне — нетронутые, спящие силы! Наша задача — разбудить их. А дорога, ведущая к достижению цели, очевидна, это не дорога даже, а утрамбованное шоссе!
Троцкий наклонил голову и вопросительно посмотрел на друга.
— Каким путем мы пришли к событиям сегодняшнего дня и в этот зал? — продолжал Ленин. — Путем понимания невысказанных устремлений масс и согласия с требованиями их инстинктов. Они были измучены и подавлены войной, поэтому мы выдвинули лозунг: «Долой войну!» Крестьяне неохотно смотрели на то, что у них забирают людей от плуга, поэтому лозунг наш совпал с их убеждениями, а когда мы выдвинем следующий — «Земля — крестьянам», они душой и телом перейдут на нашу сторону. Рабочие, столько раз и так долго обманываемые социал-демократами, лишенные надежды на улучшение быта, моментально примкнули к нашим рядам, над которыми развевали красные знамена с надписями — «Контроль над трудом и продукцией — в руки рабочих». Теперь мы дадим им еще больше.
— А буржуазия, интеллигенция? — спросил слушавший этот разговор старый, бородатый рабочий.
— Она должна погибнуть! Мы, товарищ, сметем этот класс с пути победившего пролетариата! — воскликнул, сжимая кулаки, Ленин.
— А! Наконец-то! Наконец-то я дождусь часа мести! — крикнул рабочий. — За нищету всей жизни, за то, что радость убили еще в детстве, за дочку-проститутку, за…
Ленин подошел к нему, положил ему руки на плечи.
Он долго всматривался в его глаза, а потом сощурил веки и сквозь зубы прошептал:
— Вы отомстите, товарищ, со всей силы, сначала и до конца! Я дам вам такую возможность. Как вас зовут?
— Петр Богомолов. Кузнец с фабрики в Обухово…
— Товарищ Богомолов, когда власть будет в наших руках, напомните мне о нашем сегодняшнем разговоре, я дам вам возможность отомстить до предела, досыта, а если бы вы пришли ко мне с вашей дочерью — то и ей дам!.. Пускай отыграется на врагах пролетариата за свою нищету и позор!..
В этот момент из-за огромных окон зала прилетел и потряс, зазвенел стеклами сухой треск далекого залпа.
Все замолчали и задержали дыхание.
Слышно было только как бьются сердца.
С разных сторон долетали отдельные отзвуки выстрелов, сливались с залпами и замирали. Где-то застрекотал пулемет. Еще один… еще…
По темному небу скользнуло белое жало прожектора, и сразу за ним грохнул пушечный выстрел. С жалобным звоном задрожали оконные стекла, и погасла стоящая на столе электрическая лампа.
— Это — «Аврора»! — воскликнул Зиновьев. — Бомбардирует крепость!
— Наконец-то началось! — вздохнул Ленин и, развернув плечи, потянулся.