Ленинград, Тифлис…
Шрифт:
Вету и Марка записали в старший класс. Они уже были большие. Вете — 16, а Марку — 15. До этого они учились в тифлисских гимназиях: Марк в мужской, а Вета в женской.
Вета быстро повзрослела; в одночасье из угловатой девочки стала стройной маленькой женщиной. У нее удлинилось лицо, густые темные волосы приобрели золотистый оттенок. Вета на людях стеснялась, чтобы скрыть неловкость, она часто улыбалась, поэтому вокруг ее больших глаз с молодости пролегла сеть морщинок. Те, кто знал Вету, запомнили мелодичный тембр ее голоса.
Марк
Приемные экзамены принимал директор лицея — мсье Леклерк. Экзамен длился долго, и мсье Леклерк изрядно устал. В этом году ему исполнилось шестьдесят. До недавнего времени он был директором лицея в Руане и с удовольствием предвкушал пенсию, размеренную жизнь в нормандской деревушке у моря. И вдруг такое назначение… Его уговорил Анри Лионель, университетский товарищ, он теперь заведовал канцелярией в министерстве. Соблазнил орденом Почетного легиона и прибавкой к пенсии. И вот теперь мсье Леклерк на старости лет прозябает здесь, в азиатской глуши.
Абитуриенты были в основном дети министров и чиновников высокого ранга. Французский язык они знали плохо. Мсье Леклерк задавал нарочито простые вопросы: «Где умер Наполеон? Где родилась Жанна д’Арк? Между кем шли греко-персидские войны?» Дети обильно потели и издавали неопределенные звуки.
В дверь заглянул Эрнест де Вилье, учитель словесности.
— Мсье Леклерк, я могу вас подменить…
— Ради Бога, мсье де Вилье. У меня голова идет кругом…
Де Вилье сел за директорский стол.
— Следующий…
В кабинет вошла Вета. На ней было черное гимназическое платье с белым кружевным воротничком. Волосы зачесаны назад. У нее немножко дрожали руки… Де Вилье сверился со списком.
— Напомните, как вас зовут, мадмуазель…
— Дадашефф, — сказала Вета, — Элизабет…
Де Вилье нашел ее в списке. Поставил галочку.
— Мадмуазель, не могли бы вы прочитать мне какое-нибудь стихотворение… басню Лафонтена…
Вета облизала сухие губы.
— А можно я прочитаю что-нибудь другое?.. Другого поэта?..
Де Вилье чуть заметно пожал плечами:
— Например?
— Вийона… из всех поэтов я больше всего люблю Вийона…
— А что вы знаете из Вийона?
Вийона Вета знала наизусть всего, точнее, все, что она нашла в красной книжке, которую ей оставила мадмуазель Оранш. Как началась война, обе швейцарки отправились к себе домой. До Швейцарии они добирались долго, через Швецию и Францию.
Вета закрыла глаза и стала читать «Большое завещание».
Де Вилье откинулся в директорском кресле. Что-то написал на листке. Прервал Вету.
— Спасибо. Этого достаточно.
Так начался лицей. Пожалуй, это было самое счастливое время в недолгой Ветиной жизни. Ей очень нравилось в лицее. Ей нравилось там все, а особенно уроки Эрнеста де Вилье. Она замирала, когда он входил в класс. Де Вилье немного прихрамывал, ходил с тросточкой. Лицо у него было молодое, но болезненно желтоватое, тонкая полоска усов, седые виски. Когда он говорил, его лицо преображалось, блестели глаза, появлялся румянец. Он рассказывал о «Песне о Роланде», о трубадурах. Когда дошел до Вийона, попросил Вету прочитать «Большое завещание». Вета была счастлива. Когда садилась, она поймала на себе недоброжелательные взгляды, услышала шепот: «больше других надо…»
Однажды после занятий де Вилье попросил Вету задержаться. Провел к себе в кабинет — маленькую комнатку, заваленную книгами. Пригласил сесть. Раскрыл тетрадь.
— Мадмуазель Дадашефф, я прочитал ваше сочинение…
Вета замерла.
— Я исправил несколько ошибок. Их немного…
Де Вилье помолчал. Он подбирал слова.
— Но в целом, очень хорошо. У вас есть стиль… Вы знаете французский с детства?
Вета кивнула.
— Я хотел бы так знать русский…
Вета, краснея, вытащила из портфеля бумажку.
— Мсье де Вилье… я сделала опыт… я попыталась перевести на русский Вийона…
Де Вилье покрутил бумажку в руках.
— Не могли бы вы мне это прочитать?
Вета стала читать. Сперва ее голос немного дрожал, потом окреп…
Де Вилье опять помолчал.
— Спасибо, мне понравилось. Я не понял слов, но уловил ритм…
Он встал и стал искать что-то на полках.
— А кого из новых поэтов вы знаете?
Вета стала неуверенно перечислять:
— Бодлер, Рембо, Малларме…
Де Вилье достал с полки несколько томиков:
— Почитайте этих, Поль Валери, Шарль Клодель, Поль Клодель…
Он подумал и достал из ящика стола измятый томик.
— А это — Гийом Аполлинер. Он мне особенно близок. Он, как и я, прошел через войну…
Они вышли на улицу.
— Вы разрешите, я вас немного провожу…
Они шли вдоль Куры. В тот год зима выдалась удивительно теплая. С гор веял ласковый ветер. Пахло сладковатым дымом, в садах жгли старые листья.
Они расстались у остановки трамвая.
Они гуляли так каждую неделю. Вета читала стихи русских поэтов, тех, кого любила больше всего: Блока, Ахматову, Мандельштама. Однажды де Вилье попросил:
— Не могли бы вы записать мне эти слова по-французски, я попробую перевести их стихами.
Вета записала подстрочный перевод нескольких поэм Блока.
Когда они встретились через неделю, де Вилье вынул из кармана сложенный лист бумаги и стал читать нараспев:
Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.