Ленинский тупик
Шрифт:
– А насчет умишка депутата ни слова. И чтоб вороватым не был - не
заикнулись .- Нюра улыбнулась. Пожала недоуменно плечами.
– Только цвет глаз не указали, а так все-все расписали. Как для детского сада. Или для психов.
“Ермак, значит, - продолжила она свое повествование,- подсадил в Герои Чумакова, а в Депутаты Шуру… Чумаков из-за скандала в Постройкоме провалился, а Шурка, дурак, целых два месяца отказывался. Только вчера признал, что его заарканили…
Игорь обрадовалсял. “Хожение во власть Шурки Староверова” это же наша новая или даже новейшая
– вырвалось Игоря Ивановича..
– Просил, как же… Не дают. Убедился, дают лишь тем, кто берет слово от имени своей области или края.. Секретари, председатели разные…Короче, номеклатура. От кого?
– спросили.
– Что, от рабочего класса - не годится?
– Здесь все депутаты от “от рабочих”, - возразили с улыбочкой.
Потребовали, что б показал свою речь заранее… Ну, показал…
Они неделю не возвращали: Екатерина Алексеевна Фурцева отчего-то заинтересовалась, попросила прислать ей будущую речь бригадира с Заречья. А потом от ее имени мне передали: “Выбрось то, опусти это..”. Но я же не Тихон Инякин, так их и этак!
И замолчал. Молчал так долго, что Игорь Иванович повернулся к Нюре.
– Нюра, а ты хотела когда-либо стать Фурцевой? Взлететь на государственные высоты? Владимир Ильич такую возможность предвидел…
– Боже упаси, Игорь Иванович! Женщин к таким должностям допускать нельзя. Ни в коем случае!
Это было для Игоря так неожиданно, что он перебрался вместе со стулом к Нюре поближе. Спросил, чем вызван у нее, женщины, такой необычный взгляд?
– Игорь Иванович, коли, извините, вы интересуетсь этим всерьез, как ученый человек, спрошу вас откровенно. Чтобы управлять такой махинищей как страна, нужны чтоб существовали точные законы управления? И чтоб эти законы были святы и для вас, ученого человека, и для подсобницы каменщика, которая едва седьмой класс осилила. Правильно я думаю?.. Спасибо, Игорь Иваныч, за поддержку.
Да только зачем нам так высоко брать, тут, в нашем профсоюзе, и то концов не найдешь. Прав никаких, одни разговоры. Каждый по своему понимает свои права… А что, Игорь Иваныч, в вашем университете всегда считаются с профсоюзом?
И потом не все женщины на одну колодку. Которые образованные, с умом, те ощущают, что они, по сравнении с мужчинами, не все могут. Другие гордячки, честолюбки своевольные, с этим несогласны. Сколачиваются в какие-то феминистки. А о чем они, читаю, феминистки хлопочат?. О равноправии. Да есть… есть у нас, в Заречье, равноправие! Наш прораб Огнежка равноправнее любого мужика. А на высокую гору, умница, ни за что не полезет. Заберись хоть на самый пик, сказала как-то, а вокруг Чумак на Чумаке.
Да и какие, скажите, у вашего Хрущева законы? Он о них, может, и не вспоминает никогда. Потому, сами видите, кидает его из стороны в сторону. То своих чиновников делит на промышленных и сельских, то снова всех в кучу. Нигде не читала, чтоб и бабы о законах думали…
Когда такую своевольную гордячку подсаживают на самый хребет, где нужны не только ее хитрый женский умок, но и мудрость… и все ждут от нее спокойной мудрости, получают
А главное, скажу вам по совести, баба на “высотке” непременно будет ревниво оглядываться на мужиков, доказывать им своими решениями, что она еще более свирепа, чем они, еще более жестока. А это - беда…
И со смехом: - Нет, хотите, мужики, жить на белом свете, оставьте нас, женщин, в покое. Справляйтесь со страной сами…
Игорь Иванович хотел бы продолжить разговор, но Нюра уже склонилась к кроватке Шурани маленького, который со сна что-то бормотал, и, поблагодарив ее за честный, неожиданный для него ответ, снова вернулся к Александру.
– Саша, так чем же оно все-таки кончилось, твое “хожение во власть” ?
Ты не стал ничего исправлять в своей речи, на том и кончилось. Ты их более не интересовал?
Александр молчал, затем стал кому-то звонить. Ни слова более.
– Так что,- спросил Игорь Иванович перед уходом ядовито, ты опять скажешь, что это “не для бумаги”
Александр взорвался.
– Нет, я у них именно “для бумаги”. Подтирочной…
Поздно вечером появился Ермаков. Обрадовался гостю. Сказал, Игорь, книгу твою прочел. Научный анализ, правда, пробежал. Это для профессоров. А так - острая книга. Много нового даже для меня. Похохотали с Акопянами. Наша девочка, особа впечатлительная, пришла от книги в восторг. И тогда я отправился с ней к Хрущеву.
Никита Сергевич держал месяц. Потом попросил приехать. Отношение у него к ней такое: “Лихая книга. Твои воронежские девочки, Ермаков, со своими припевками раздели нас догола. Что голосят? “От получки до получки не хватает на харчи”. А над нашей партией, так просто издеваются. Вот, скажем, поют на своих заваленках в два голоса. Женский голос:
“Прошла зима - настало лето…
Бас подхватывает: Спасибо партии за это…”
– Никита Сергеевич, это поют во всех городах и деревнях страны. И в два голоса и в одиночку.
– Пусть здесь поют! У себя! Дома! А там, на Западе, - такая книга- материал. Хлеб для враждебных нам комментаторов. Как нам после твоей книги приезжать на международные конференции? Без штанов?
И заключил так: - Книгу, конечно, напечатаем. Лет через двадцать…
Игорь помрачнел.
– Не журись, Иваныч! Ты опять легко отделался.
Михаил Суслов, главный в Кремле идеолог, заявил писателю Василию Гроссману, что его роман “Жизнь и судьба” может быть напечатан в стране лет через двести…
У Игоря шея вытянулась.
– Это уже похожие мотивы: “Третий рейх на тысячу лет.”. Они и себе отвели столько же? ..Дураки набитые, ладно хоть не злодеи! И не жулики”
– Ты в этом уверен?- усмехнулсяу Ермаков -. Молод ты, молод, Игорек!
Игорь напомнил, почему-то застеснявшись: год назад, когда он покидал стройку, Сергей Сергеевич рассказал страшную для него новость, будто нищенская зарплата - это не экономика, а - читая политика…
– До сих пор сомневаюсь. Не преувеличение это, Сергей Сергеевич? Они, конечно, темняки. Дурни. Но… все же не злодеи…