Лёнька едет в Джаркуль

Полетаев Самуил Ефимович

— Так все-таки откуда ты и чей? — спросила она.

— Я… ничей, — сказал Эдик, решив, что не стоит впутывать мать, за которую вдруг испугался — мало ей было неприятностей из-за него в школе и дома!

— Это ваш сын? — спросила Таня у толстяка, но он испугался, уронил журнал и, окончательно сконфузившись, пробормотал в ответ что-то невнятное. Из другого ряда взволнованно заговорила женщина с красным пятнышком на лбу, и тут все оживленно зашумели. Таня покрылась густым румянцем и решительно взяла Эдика за руку.

— А ну-ка пойдем!

И повели через буфетную комнату

к летчикам, и один из них, плотный, усатый, сидевший перед пультом управления, — Эдик сразу узнал его, это был самый пожилой летчик в аэропорту, — снял с себя наушники.

— Иностранец? — удивился пилот, выслушав Таню. — Ты как сюда попал?

Эдик рассказал, как он попал в самолет. А что, собственно, рассказывать? Рассказывать было нечего — решил показать иностранцам, как пройти к самолету, поднялся вместе со всеми, хотел посмотреть, как рассядутся и тут же уйти, но опоздал — вход уже закрыли, мотор заработал. Самолет останавливать, что ли? И еще сказал, что знает летчика — вот только не помнит имя-отчество, а фамилия — Романюк.

— Значит, знакомые?

Романюк передал управление второму пилоту, расспросил Эдика, кто он и откуда, как зовут его маму, записал все это на бумажку и передал ее радисту.

— Ах ты иностранец! — посмеялся летчик и выставил Эдика из кабины. — Приятель нашелся! За месяц уже третьего зайца ловим.

Эдик вернулся на свое место, и пассажиры сочувственно поглядывали на него, оживленно переговариваясь, а один из них, в чалме, немного говоривший по-русски, хлопал его по плечу и спрашивал:

— Как это по-русски? Заяц, да?

* * *

Галия Икрамова пришла домой часам к восьми. Ее удивило, что обед, приготовленный для сына, стоял на кухне нетронутым, но она так устала, что не захотела ни с чем думать. Пропадает у кого-то из друзей, решила она. Отдохнув, она занялась домашними делами, а затем села за свой книги — она работала научным сотрудником в Институте переливания крови. Но работа в голову не шла, хотя она и старалась себя успокоить: «Что могло случиться? Разве не бывало раньше, что он приходил и позже?» Во дворе еще слышны были ребячьи голоса, мальчишки играли в футбол и вертелись на карусели, установленной после землетрясения.

Галия оделась и вышла во двор. На ее вопрос об Эдике все пожимали плечами.

— А давно он был здесь?

Кто-то сказал, что он недавно был здесь, но его перебили, все заспорили, зашумели, а потом признались, что видели Эдика только утром — ушел куда-то с Муратом. Мурата Галия знала. Задыхаясь, поднялась она на четвертый этаж нового пятиэтажного дома. Двери открыл Мурат — он смутился, опустил глаза и отступил, пропуская ее.

— Где Эдик?

Выслушав его сбивчивый рассказ до конца, Галия стояла, не в силах шевельнуться. Глаза ее, в темных кругах, бессмысленно смотрели, ничего не видя перед собой. Мать Мурата дала ей лекарства. Придя в себя, Галия поехала в аэропорт, но там ничего не знали, и пока выясняли, она сидела в милицейской комнате. Сержант Халик, ее дальний родственник, принес из буфета бутылку нарзана, угощал ее, курил, пощипывал усики и успокаивал:

— Э, дорогая, не беспокойся. Не он

первый, не он последний… Тут не такое бывает. Что с ним случится? Полетает, полетает, обратно привезут. Ты скажи лучше, как Юсуп поживает? Много ему осталось сидеть?

Галия заплакала. Муж ее сидел в тюрьме. Четыре года она одна, это сплошной кошмар, не знает, как протянет еще год, что ему осталось сидеть. А сын совсем отбился от рук, не дай бог попадет в дурную компанию.

Халик вышел ненадолго и вскоре вернулся.

— Ну, можешь идти спать. Ссадили твое сокровище, с ближайшим попутным самолетом доставят обратно. Иди и отдыхай. Все остальное я беру на себя. Будь спокойна, приведу его домой и тогда, ты уж прости, устрою ему хорошую баню.

— Я тебе так благодарна, Халик! — воскликнула Галия, прижимая руки к груди. — Ему так не хватает мужской руки.

— Я знаю, как это делается — слава богу, своих четверо. У тебя дома найдется хороший ремень?

Халику удалось даже рассмешить Галию. Он посадил ее в такси и постоял в задумчивости, пока машина не скрылась за углом.

На следующий день Галия позвонила с утра в институт и попросила разрешения остаться дома. Она боялась, что Эдика привезут без нее. Она то и дело подбегала к окну и даже боялась спуститься в магазин: а вдруг его привезут как раз в тот момент, когда она выйдет? Каждые полчаса она звонила в аэропорт, но самолета все не было.

Вечером тоже ничего нового она не узнала. Сменивший Халика сержант Мухамедов ничего толком объяснить не мог. К ночи Галия слегла. От нее не отходила соседка, жившая напротив, тетушка Раиса.

— Э, милая, нельзя так распускаться. Думаешь, это просто — найти? А потом, от твоего хулигана можно ожидать что угодно — его поведут, а он возьмет и убежит. Все ему мало приключений. Где уж тебе, бедной, управиться с ним! За Юсупом не могла уследить, мальчика не смогла сберечь. Несчастная ты…

Успокоила, называется.

* * *

Из самолета Эдика провожали почти торжественно. Пассажиры ему сочувствовали. Проститься с ним вышли даже штурман, радист и второй пилот. Эдик держался именинником — он улыбался. Одна Таня сурово смотрела на него — не могла простить себе своей оплошности. Когда к самолету подкатили трап, она повела его, крепко держа за руку и за всю дорогу не проронила ни слова. Войдя в милицейскую комнату, она чуть не швырнула его к столу.

— Забирайте!

— Икрамов? Иностранец Икрамов? — обрадовался дежурный лейтенант. — А ну-ка, дайте посмотреть на него!

Встретили Эдика, как дорогого гостя, накормили, принесли журналы с картинками, чтобы не скучал, а к вечеру уложили спать на диване. Самолеты из-за непогоды не приходили, и отправить его можно было только на следующий день. Эдик лежал допоздна, слушал, как лейтенант разговаривает по телефону, но заснуть не мог. Его беспокоило, что лейтенант как-то странно посматривает на него. Когда лейтенант вышел из комнаты и долго не возвращался, Эдика охватила тоска. Почему лейтенант так посматривал на него? Может быть, он уже знает, где находится его отец? Не собирается ли он отправить Эдика туда же? И Эдик решил удрать.