Ленька Пантелеев
Шрифт:
Когда молодой человек, вытянув, как слепой, руку, шагнул вперед, Александра Сергеевна привстала над стулом и громко окликнула его:
– Мсье Захаров!
Он с удивлением посмотрел на нее, прищурился и подошел к столику:
– Вы меня?
– Да.
– Ах, здравствуйте, - сказал он радостно.
– Я не узнал. А ведь я именно вас и разыскиваю.
Улыбаясь, она протянула ему руку. Он пожал ее. С улыбкой она показала на стул:
– Садитесь.
Он сел.
– Но в чем дело?
–
– Почему Захаров? И почему мусью?
– Ах, не все ли равно, - проговорила она уже без улыбки и другим голосом.
– Надо же мне было вас как-нибудь назвать. А вообще - сию же минуту уходите отсюда. Вы слышите?
– Почему?
– Потому что за вами следят. Вас разыскивают. О вас спрашивали.
Белокурый подумал, подымил из своего деревянного мундштучка.
– Хорошо, - сказал он.
– Спасибо. Я сейчас уйду. Но я хотел вот о чем вас спросить...
– Поскорее, пожалуйста.
– У вас нет намерения бежать?
– Куда? Откуда?
– Из города.
– А разве есть возможность?
– Я только что узнал, что есть. И вполне реальная...
– Ха! Это что за шпак?!
– произнес за Ленькиной спиной пьяный голос.
У столика, расставив ноги, засунув одну руку за кожаный пояс, а другую в карман галифе, стоял, покачиваясь, усатый штабс-капитан. Перекосив в злобной улыбке лицо, он с бешенством смотрел на молодого человека.
– Я спрашиваю: что это за морда? А?..
Молодой человек шумно отодвинул стул и поднялся.
– Что вам угодно?
– сказал он негромко.
В эту минуту Ленька поднял голову и увидел старика Пояркова. Хозяин стоял у буфетной стойки. Брови его были высоко подняты, пальцы быстро-быстро перебирали золотую цепочку на животе.
– Мама, мама, - зашептал Ленька. Но она или не поняла его, или не расслышала.
Лицо офицера медленно зеленело.
– Что-о?
– хрипел он, надвигаясь на молодого человека.
– Меня? Мне? Угодно? Меня... угодно?!.
Рука его, царапая ногтями сукно френча, тянулась к съехавшей на спину кобуре.
Александра Сергеевна быстро поднялась и встала между мужчинами.
– Милостивый государь, - сказала она зазвеневшим голосом.
– Я прошу вас... сию же минуту... Вы слышите?
– Эй, Дорошкевич... Не бузи!
– крикнули с офицерского стола.
Штабс-капитан бегло оглянулся и снял руку с кобуры. Покачиваясь на носках, он мутными, молочно-голубыми глазами смотрел на побледневшую женщину.
– Вы слышите?!
– повторила она.
– Да-с. Я вас слушаю, - сказал он, покачиваясь и подпрыгивая, как в седле.
– Я все оч-чень хорошо слышу. Вы, сударыня, если мне не изменяет... э... собирались уходить? А? Ах, простите!
– воскликнул он.
– Пардон! Я не заметил. У вас... у вас
И он, пятясь и по-шутовски раскланиваясь, стал отступать от столика.
Тем временем Поярков на цыпочках пробирался к выходу.
– Мама! Да посмотри же!
– не выдержав, крикнул Ленька.
Она повернула голову, все сразу поняла и опустилась на стул.
– Ах, знаете, вы мне надоели, - громко сказала она, обращаясь к молодому человеку.
– Уходите!
– Простите, - опешил тот, - я не понимаю...
– Боже мой, да что тут понимать? Я говорю вам: убирайтесь вон! Вы слышите?
– шепнула она.
– Бегите!..
Но было уже поздно.
Хлопнула дверь, и в ресторан шумно вошли один за другим три вооруженных человека в штатском. У одного из них, грузного, широкоплечего, в соломенном картузе, рукав был перехвачен белой повязкой. Почти тотчас в дверь боком протиснулся и старик Поярков. Он что-то шепнул человеку с повязкой, тот наклонил голову, прищурился и решительно шагнул к столику Александры Сергеевны.
Услышав за спиной шаги, молодой человек повернулся, вздрогнул и крепко, словно собираясь выжимать рукой двухпудовую гирю, сдавил спинку стула.
– Прошу извинения, - сухо сказал человек с повязкой, небрежно кидая руку под козырек соломенной фуражки.
– Покажите ваши документы.
– Вы ко мне?
– Да, к вам.
– А кто вы такой?
– Имею полномочия.
– Пожалуйста, предъявите их.
Человек с повязкой вынул из кармана браунинг.
– Дайте документы, - негромко сказал он. За его спиной боком стоял и прислушивался к разговору старик Поярков.
Молодой человек подумал и сунул руку в карман.
– У меня документов нет, - сказал он.
– Выньте руку. Где же они?
– Документы? Они пропали в номере.
– В каком номере? Где вы живете?
– Я жил в другой гостинице. В гостинице "Вена". Номер девятнадцатый, если вас это так интересует. Но гостиница эта, как вы сами, вероятно, знаете, разрушена...
– Ах, вот как? Разрушена? Значит, никаких документов, удостоверяющих личность, у вас нет? А фамилия ваша?
– Фамилия моя - Захаров. Я из Петрограда... Студент... приехал к родственникам на каникулы...
Человек в соломенном картузе покосился на Пояркова.
– Нехорошо, молодой человек, - сказал тот, выступая вперед и усмехаясь.
– Врете ведь вы, батенька. Фамилия-то ведь ваша не Захаров, а Лодыгин.
– Ошибаетесь, - негромко сказал молодой человек.
– Нет, сударь, не ошибаюсь. Стояли вы не в "Вене", а у нас - в сто четвертом номере. И прибыли не из Петрограда, а из города Иваново-Вознесенска... И уж если хотите знать, даже и профессия ваша и та в книге для проезжающих записана.