Ленуха Маклай, или Семь Пятниц на деревне
Шрифт:
Райку выдадут замуж за кого-нибудь другого, а Шарабутдин сделает подружкам невесты а-та-та. (Но они обязательно выпьют позже, тем более что тоже кое-что с собою привезли).
Все участницы волнующего чаепития были в предоставленных турфирмой театральных национальных костюмах, а Лидка и Людка еще и в длиннокосых брюнетистых париках. Надьке театрального парика не досталось. Для нее, приехавшей позже всех, нашелся только парик Снегурочки. Разгуливать с белыми синтетическими косами она долго отказывалась, но потом смирилась, заявив, что тогда будет считаться среди подруг самой старшей
А у виновницы торжества и без того были длинные волосы.
Подружки были очень рады друг друга видеть, тем более по такому поводу. Ведь все, связанное со свадьбами, вызывает у особ женского пола необычайное оживление, начиная с того момента, когда они в детсадовском возрасте цепляют себе на голову игрушечную фату из какого-нибудь отрезка тюли, и до глубоких седин, когда выдают замуж своих внучек.
Болтая о всякой веселой ерунде, женщины не забывали прислушиваться, не раздастся ли со стороны крыши какой-нибудь шум. И вот наконец сверху стали различимы какие-то скрипы и шорохи, шум шагов, а из печной трубы тонкой струйкой посыпалась сажа. Подружки перебрались поближе к печке, а предусмотрительная Людка проверила, хорошо ли отодвинута заслонка, ведь иначе ничего не будет слышно.
Нормально она была отодвинута, турфирма все предусмотрела.
Представители жениха ждали известия о сделанном Раисат выборе в соседнем доме по другую сторону дороги. Там были собственно сам жених, два его одногруппника с супругами, его двоюродный дядя, сумевший просочиться в сплоченный студенчеством коллектив, мотивируя это тем, что на первой свадьбе ему погулять не удалось, все мужья подружек невесты и даже увязавшиеся за родителями взрослые дети «молодоженов». Причем старший их сын Амир, тот самый Надькин крестник, захватил с собой молодую жену.
Все они, как и подружки невесты, были наряжены в арендованные турфирмой театральные псевдостаринные горские костюмы. Приодет был даже вполне себе аутентичный дядюшка, ведь в гардеробе технолога кизлярского электромеханического завода ничего такого не водилось. Кстати, как это часто бывает в многодетных семьях, шебутной дядя был сильно младше племянника, чем и объяснялось его отсутствие на давнишней свадьбе.
Вся эта толпа, сгрудившись у двух окон, выходящих в нужную сторону, наблюдала, как в тени деревьев две мужские фигуры прислоняют к дому, где засели подружки, тяжелую лестницу. Затем по ней на крышу взбирается крепкий парень, силуэт которого хорошо виден на фоне светящихся окон. Он протягивает руку невысокой изящной девушке, неуверенно поднимающейся по деревянным ступенькам.
Под лестницей, которую придерживает плохо различимый в сумерках мужчина, стоит высокая женщина и следит, чтобы девушка не сверзнулась с высоты. Парень, стоящий на крыше, затягивает девушку к себе и, страхуя, придерживает за талию. Пара медленно пробирается к печной трубе, подсвечивая себе путь фонариком и о чем-то тихо переговариваясь.
Наконец они добираются до цели. Девушка наклоняется к печной трубе и, судя по всему, начинает переговоры – из дома жениха, разумеется, ничего не слышно. Наконец она выпрямляется
– Шаррабудин! Шаррабудин!
Все это выглядит настолько волшебно, что счастливый жених, вопреки сценарию, вбегает в дом, на крыше которого так и стоит ангел, и вытаскивает из него на руках смеющуюся и отбивающуюся невесту. Нос и лоб ее слегка испачканы в саже. Зрители свистят и аплодируют.
Сквозь веселую толпу пробираются растерявшиеся было от такого пыла подружки.
– Дин, а ну-ка, отдай сюда невесту! Ишь, какой торопыга! И вы все тоже. Завтра будете выкупать.
– Но Надя!
– Надият-ханум!
Незаметный в тени дома Сережка Айвазян, опирающийся на алюминиевый костыль, утирает скупую мужскую слезу. Стоящий рядом с ним заметитель директора турфирммы Ринат Андреевич бормочет себе под нос:
– Конечно, поломали немножко сценарий. Тамада эта, Лестари, должна была с крыши-то спуститься и со всем достоинством пройти в дом к жениху, чтобы объявить волю невесты. Но и так получилось неплохо. Даже лучше получилось. Видишь, так туристы радуются. Пойдем, Серега, завтра у нас хлопотный день – программа этой свадьбы с утра до вечера расписана. То, что сегодня было – это так, затравка.
4
Несмотря на рано спустившиеся сумерки, время на часах было вполне детское. Станица еще не спала, и во всех домах горели окна. Расшумевшиеся участники брачного обряда постепенно угомонились и разошлись по арендованным домам ужинать и готовиться к завтрашнему цирку с конями, похищениями, выкупами и прочему веселью.
Светлана и Костас, помогавший другу таскать тяжелую лестницу, налюбовались на шумных туристов и теперь терпеливо ждали, когда тамада с помощником спустятся вниз.
С крыши свесилась голова Каната и раздался его уверенный голос:
– Костас, мы тут еще посидим, воздухом подышим, пообщается, на звезды посмотрим. А лестницу я сам потом уберу.
Светлана, у которой так нагло похищали туристку, попыталась было запротестовать, но Костас подхватил ее под руку и что-то горячо зашептал на ухо.
– А можно? – раздался робкий голос Лестари, спрашивающей разрешения непонятно у кого, возможно, что и у себя самой.
– Только недолго, – голосом ворчливой тетушки произнесла ее квартирная хозяйка.
Глава восемнадцатая, в которой Елена Маклакова выпроваживает половцев и печенегов
«Достались мне акции да билеты; вот я поверчу, поверчу их перед глазами да опять положу; а сколько тут денег, ни в жизнь мне не счесть».
А. Н. Островский.
1
По мере приближения к конечной цели путешествия в маленьком коллективе временно одичавших высших менеджеров «Муяссарр Массна Таярра» нарастала нервозность. Тот раздел памяти предков, что отвечал за брачные обычаи и блокировался у охотников на старте, окончательно распаковался и стал ощутимо давить начавшим женихаться мужчинам на мозги.