Леонид
Шрифт:
– Я не люблю твой антисемитизм, – оборвал его Максим Карлович Даненберг, – Ты тоже не Рюрикович!
– Друзья, только не ссориться! «Когда мы едины, мы непобедимы». Так нас учили в комсомоле? По одиночке нас растерзают алчные силовики, хитрые американцы, злобные русские мужики. Я думаю, наша встреча прошла плодотворно. «Космическое государство» получает новый стимул к развитию. Станем двигать в вице-президенты Максима Карловича Даненберга. Если же Троевидов назначит своего человека, будем, по мере возможностей, влиять на него. Сделаем своим человеком, – этим примиряющим заявлением Феликс Русланович Шабаров завершил совещание.
Магнаты поднимались из кресел и покидали каминную. Проследовали к дворцовому подъезду, где поджидали их бронированные «Мерседесы» и джипы охраны.
Глава
Максим Карлович Даненберг провожал друзей у парадного подъезда. Обнимались, целовались. Хлопали дверцы дорогих машин. Телохранители ястребиными глазами озирали окрестность. Машины снимались с места, мчались в аэропорт Хитроу. Откуда персональные самолеты уносили магнатов, – одного на яхту в Адриатику, другого за океан, на деловую встречу, третьего в Россию, на экономический форум.
Максим Карлович был доволен встречей. Ему доверили ведущую роль в «космическом государстве». В проекте, который устранял из Кремля Президента. Тот освободит место в малахитовом кремлевском кабинете для Максима Карловича Даненберга.
С этими приятными мыслями он распростился с вельможными гостями и ступил на зеленый газон, где проводили время гости попроще. Те, кого ненависть к Президенту Троевидову привела в Лондон. За эту ненависть они получали деньги от Максима Карловича. Теперь, в его присутствие, они хотели показать, что получают дарения не напрасно.
– Вы, дорогой Максим Карлович, в свое время допустили роковую ошибку, за что, извините, теперь все мы, и вы в том числе, жестоко расплачиваемся! – господин с рыжими, вокруг лысины, волосами мнимо дерзко обратился к Максиму Карловичу, хотя был от него зависим и боялся потерять дотации. – У вас, Максим Карлович, было все. Коммунисты отдали вам власть без боя. Была поддержка народа, уставшего от большевиков. Была поддержка Запада. И вы не «добили гадину»! Не добили «гебистов». Теперь их выкормыш засел в Кремле. Не объявили компартию преступной организацией! Бывшие партийцы засели во всех министерствах. Они осмелели, пустили корни, открыто прославляют Сталина. Теперь мы имеем режим, который справедливо называем «кровавым». Нет уж, извините, мы не наступим второй раз на те же грабли! Полная декоммунизация! Полная десталинизация! Самая жестокая чистка! – это говорил публицист, которого в России хулиганы облили нечистотами. Напуганный, он скрывался в Лондоне. Рыжие, торчащие в стороны волосы напоминали гнездо, а гладкая лысина была похожа на большое яйцо.
– Да, Максим Карлович! – вторил рыжеволосому другой гость, – Первое, что мы сделаем, когда придем к власти, – устроим показательный процесс. В Колонном зале, с хрустальными люстрами, как во время суда над троцкистами. Будем судить генералов за военные преступления в Чечне, за бомбежки мирных городов в Сирии! Судить ФСБ за аресты инакомыслящих, за пытки и тайные убийства политиков и журналистов! Судить костоломов из МВД за разгон мирных демонстраций! Судить Росгвардию за избиение детей на Тверской! Судить прокуроров за попустительство кремлевским преступникам! Судить самих судей за лживые приговоры по кремлевским заказам! – господин с черной бородкой возбужденно облизывал красные губы, словно вкушал лакомства. Он был министром Правительства в изгнании и занимал пост Министра юстиции. Собирал списки тех, кто сядет на скамью подсудимых.
– Но не забудьте, не забудьте церковь! Она – преступная мракобесная организация, отравляет сознание российских граждан! Не забудьте профессуру, которая пишет шовинистские имперские учебники истории! И, главное, не забудьте кремлевских журналистов. Это они оправдывают все злодеяния Троевидова! Они хуже военных преступников! Учат народ улыбаться, а продают ему черную зубную пасту! – женщина с синеватыми зубами хватала себя за бурлящее горло, на котором пульсировала темная вена. Она была политолог, писала аналитические записки о положении дел в России, передавала их в зарубежные интеллектуальные центры.
– Но позвольте, господа! Вы забыли о самом главном процессе! – возмущенный забывчивостью коллег воскликнул известный правозащитник Листопадов. У него был трескучий голос, который он сорвал в судах. По сутулой спине не раз прохаживались дубинки. Глаза горели, как бронзовые жуки на солнце.
Он язвительно слушал, отыскивая момент, когда сможет ворваться в разговор. Оглушить шумным негодованием, интеллектуальным превосходством, неподкупными честными суждениями. Его поприще находилось в Москве. Он с нетерпением ждал
Официанты принимали от гостей пустые стаканы, восполняли их свежими, с новой порцией виски.
Маленький розовый толстячок с оттопыренными ушами, похожий на фарфоровую вазочку с трогательными ушками, посмеивался, щурил лукавые глазки:
– А всех арестованных, предлагаю, в голом виде провести по Москве, как вели пленных немцев. Впереди Президент Троевидов, рядом Патриарх, спикер Думы, дама из Совета Федерации. Далее премьер-министр, министры правительства. Все генералы, губернаторы, прокуроры и судьи. Все, как один, голые. А по сторонам пойдут правозащитники, тоже голые, но с винтовками, чтобы пленные не разбежались. Мэр Москвы по такому случаю включит всю свою иллюминацию, все эти бутафорские бриллиантовые цветы, люстры, огненные аркады. Представляете зрелище? По Тверской, где еще недавно ОМОН разгонял демонстрацию, теперь идут голые прокуроры. Народ рукоплещет, думая, что это День города! – розовый толстячок был известный галерист, выставлявший в Европе картины и инсталляции. Каждая выставка развенчивала Президента Троевидова, имела большой успех у западной публики. Максим Карлович Даненберг не жалел денег на проведение этих выставок.
– Не сметь смеяться! – возмутился правозащитник Листопадов. Бронзовые жуки полезли из глаз на лоб. – Вы здесь отсиживаетесь в безопасности в Лондоне. А мы, правозащитники, находимся в самом пекле борьбы! Рискуем жизнью! – Листопадов жадно прильнул к стакану. Было слышно, как гремит о зубы стекло.
– Не будем обижать друг друга, – примиряющее заметил гость с пластилиновой мякотью щек. Он занимал в Правительстве изгнанников пост министра экономики, – Нам нужно уже теперь думать, кто займет руководящие посты в органах новой власти. В первую очередь, пост Президента. Нашему новому лидеру достанется ох какое непростое наследство! От его первых шагов будет зависеть, куда пойдет Россия после Троевидова.
– Правовое государство! Только правовое государство! – воскликнул правозащитник Листопадов. – Если вам нужен министр юстиции, вот он! – Листопадов ткнул себя в грудь. И тут же обернулся на Максима Карлович Даненберга, – ни сказал ли чего лишнего.
– Но у нас есть уже министр юстиции, – мягко возразил гость с пластилиновыми щеками, – Вот он, – и указал на господина с черной бородкой. Тот обиженно облизнул красные губы.
В разговор вступил худощавый, изысканно одетый гость. Все это время он молча попивал виски. Это был отставной генерал КГБ, занимавший прежде высокий пост. Он высылал за границу диссидентов. После крушения государства потерял свою должность, но по рекомендациям все тех же диссидентов пошел работать в банк. Организовал при банке службу безопасности. Из банка перешел в корпорацию Максима Карловича Даненберга, учредив аналитический центр, где исследовал рынки и добывал информацию о конкурентах. Он оставил и эту работу и был теперь на подхвате у Максима Карловича, выполнял деликатные поручения. Катался в Альпах на горных лыжах, обретал особый, цвета персика, загар, которым отличался от бледнолицых гостей. Он произнес: