Лепестки камелии
Шрифт:
Не знаю, как вёл себя в этом дурдоме принц, но я — я их всех покусаю. Так я тогда решила и даже той ночью набросала примерный план действий.
Неожиданно помог мне император — но об этом в следующей, хм, серии.
Теперь вы знаете, каким был Йуй. Не камердинер вовсе — а старший евнух в свите принца. И последний присланный канцлером, потому что…
Но об этом завтра.
Господи, как же руку от этой кисточки ломит, не могу уже. Полцарства за карандаш!..
Глава 3
Седьмой
Я превратила написание этих записок в привычку. Третий день подряд — это ведь уже привычка?
Ванхи интересуется, что я делаю. Осторожно интересуется, как он умеет — вроде и не спросил, а меня так и тянет рассказать. Докладывает ли он императору? Или верен мне?
Я никому не могу доверять в этом гадюшнике, кроме Ли. Но Ли… он…
Чёрт, опять клякса!
Ли…
Он стоял у ширмы, опустив взгляд, а мы сидели в глубине комнаты и пили чай — местный зелёный чай, который в виде порошка кидают в горячую воду, а потом хорошенько размешивают широкой кистью. Я больная становлюсь от этого чая — очень, просто до безумия хочется нормального эрл грея. И шоколада…
Думая так, я внимательно следила за служанками, которые пробовали чай и сладости: не стало ли им вдруг плохо? Вряд ли меня отравят в покоях императора, но… Я очень красочно представляла своё тело на полу, с кровью, плещущей изо рта, как у бедного Йуя. И думала, что лучше уйду голодной, но не доставляю им такого удовольствия.
Император принимал посла из какого-то Рёка. Или Рё-Ка? Я подозревала, конечно, что этот мир не ограничивается одной империей, но не знала, что у нас такие тесные связи с этим Рё. Судя по тому, как старательно улыбался послу император, а ещё по тому, что принимал его лично, да ещё и наследника позвал, это Рё-Ка было королевством не из последних.
Я жадно вслушивалась в беседу. Сначала посол поприветствовал меня, причём куда теплее, чем императора. Я выдавила улыбку и подумала, что он мог раньше лично знать принца. Сказали ли ему про мою «потерю памяти»? Что если я поведу себя не так, как он ждёт?
Весь приём я как на иголках сидела.
Посол попросил рассказать, как у меня дела. В добром ли я здравии? Хранят ли меня духи моря и воздуха? Не обижают ли духи огня? И не хочу ли я вернуться? Королева была бы так счастлива…
Я взяла это на заметку, но ума хватило не спрашивать, куда именно мне возвращаться и что за дело королеве Рё-Ка до чужого наследника. Я отвечала по возможности тепло: всем довольна, здоровье отменное, мне хорошо.
Император улыбался, кивал и, кажется, был мной доволен.
Посол тоже улыбался, даже пожал мне руку — нонсенс, принца здесь не касаются, это запрещено всем, кроме императора, конечно. Даже служанки, когда моют меня и одевают, следят, чтобы между их руками и моим телом была ткань — одежды или местной мочалки.
Но император ничего не сказал, и я улыбнулась, сжала в ответ руку посла — сухонькую ручку старика (но ещё бодрячком!). И он тоже улыбнулся.
Я слушала. Попивала мерзкий чай и слушала. И чтобы сосредоточиться, взгляд мой по привычке блуждал по комнате. Драконы, везде алые драконы — на ширмах, занавесках, ставнях, золочёных стенах. Золото и шёлк.
Мне казалось, я попала в драгоценную клетку, бьюсь в ней, но всё без толку. Мне бы радоваться, что я ещё жива (для принца это достижение!), но было так тошно… Три дня прошло со смерти Йуя, три тоскливых угрюмых дня. Меня таскали на дворцовые советы, но не на все, а те, что касались принца лично: утвердили отбор невест, согласовали количество претенденток, долго обсуждали гороскоп принца (здесь важно, чтобы он по каким-то параметрам совпал с гороскопом невесты). От склонённых голов евнухов и служанок, от телохранителей, бесполезных, потому что случись что, они будут ждать, когда я умру, и лишь потом разовьют бурную деятельность, — от всего этого кружилась голова. Пресная пища, ненужная роскошь, постоянное напряжение… Я следила за служанками, постоянно ждала удара в спину и не ложилась спать без острой шпильки в руке.
Один раз за эти дни мимо меня просвистела стрела. Вонзилась в дерево — я гуляла в личном саду принца, и никого со мной не было.
Думаю, местный снайпер опешил, когда после этой стрелы я рухнула на землю, в высокую траву — она скрыла меня с головой. И по-пластунски проползла до калитки, где меня ждали евнухи и телохранители. На одном адреналине проползла, здоровье у принца ни к чёрту…
Мне потом объяснили, что это было очень для его высочества унизительно — ползти. Я мысленно огрызнулась — да и по фиг, зато живая. А вслух… Вслух же сказать это было некому.
Я почти не разговаривала, разве что с императором. Слугам хватало жестов, иного они как будто не ждали.
И я привыкла смотреть на них как на мебель, предмет обстановки, живые статуи или роботы. Они всегда делали одно и то же — одинаковые, склоняли головы, почтительно молчали…
Тогда я тоже скользила по ним взглядом, полностью сосредоточившись на разговоре. Что-то про контрабандистов солью — и император, и посол одинаково на них сетовали. Это могло быть полезным, и я смотрела на слуг сквозь ресницы, откинувшись на спинку кресла (ради посла принесли, видимо, в Рё-Ка на полу во время еды не сидят) и повторяла про себя: «Соль, соль, соль…»
А он стоял у ширмы — телохранитель посла. Один из. Тёмно-синий кафтан, перехваченный чёрным кушаком, длинный тонкий меч с алыми кистями, синяя повязка на длинных, но не таких ухоженных, как у принца, волосах, тоже чёрных. Смуглая кожа, опущенный долу взгляд. Вот и всё, что я могла рассмотреть.
Но мир вдруг остановился и замолчал. Я выпрямилась в кресле, широко раскрыв глаза, потому что… Это странно, даже невероятно — я ведь ничего тогда про него не знала. Даже лица рассмотреть не могла. Но мне вдруг стало легче — словно после дня в пустыни я набрела на оазис.