Лес мертвецов
Шрифт:
Жанна допила бокал и икнула. Шампанское обожгло ей горло. Вдруг ей стало грустно. Официант предложил им выбрать десерт. Жанна отказалась. Обюсон заказал еще два бокала шампанского.
— А знаешь, — продолжал он уже веселее, — как раз сейчас я кое-что обдумываю. Исправление, которое сделал Рембо в одном стихотворении.
«Ее обрели. Что? Вечность Это море, слитое с солнцем».Жанна не помнила стихи, но в памяти всплыл финальный
— Ты хотел сказать: «Это море, идущее с солнцем»?
— А вот и нет. Рембо опубликовал это четверостишие дважды. В первый раз — в стихотворении «Вечность». И позже, во второй раз, в книге «Одно лето в аду». Сперва он написал: «Это море, идущее с солнцем». А затем: «Море, слитое с солнцем». При этом была утрачена идея движения. Очень жаль. Самое прекрасное в этом стихотворении — мысль о том, что вечность — это результат встречи. Бесконечность, движущаяся к другой бесконечности. В моем возрасте прельщают именно идеи. Как будто смерть — не обрыв, а скорее изгиб, дуга. Плавный спуск…
— Как по-твоему, зачем он это сделал?
— Может быть, он чувствовал, что умрет молодым и ему не суждено познать это движение. Рембо был торопливым вестником.
Жанна подняла бокал:
— За фактор Рембо!
Она уже чувствовала опьянение. И вздрогнула, вспомнив слова старого испанца: «Думаю, сегодня ночью он кого-то убьет. В Париже, в Десятом округе. Он все время рыщет по кварталу Бельвиль».
Она порылась в сумке и взглянула на мобильный.
Сообщения нет.
А значит, нет и трупа.
Жанна поняла, что ждет еще и звонка от Феро. Такова уж ее участь. Она — абонент не компании мобильной связи «Оранж», а желания быть любимой.
Пожизненный абонент.
19
Выйдя из ресторана на проспекте Монтеня, Жанна не стала забирать машину с парковки. Слишком много выпила. Чтобы протрезветь, решила прогуляться. Отсюда до садов на Елисейских Полях рукой подать. Стоит совершить небольшое паломничество…
Жанна нашла места, по которым они бродили вчера вечером. Всего-то несколько часов прошло с тех пор, а этот миг уже казался ей таким далеким. Или неуловимым. Словно она пыталась вспомнить ускользающий сон.
Она прошлась еще, истекая потом под горячим солнцем, на ходу освобождаясь от винных паров. Дойдя до площади Согласия, пересекла Елисейские Поля и повернула обратно, к парковке на проспекте Матиньон. У входа Жанна поколебалась и пошла дальше, к скверу у Елисейских Полей. Зайдя за ограду, присела на солнышке. Сквер был пуст. Повсюду валялся мусор. Но слева от нее, как всегда по субботам, шла бойкая торговля марками. А темно-зеленый театр «Гиньоль», казалось, скрывал какую-то тайну, нечто притягательное, одновременно страшное и чудесное, перед чем детишки не в силах устоять.
И она снова погрузилась в мечты. Уже без удержу. Мысленно она даже рискнула, как в телеиграх, пойти ва-банк: вспомнила те слова, которых всегда избегала. Самые старые, самые обычные, самые истертые слова на свете:
К собственному удивлению, она уже применяла их к Антуану Феро. К мужчине, с которым разговаривала меньше часа. К психоаналитику, за которым следила, установив прослушку. К специалисту, о котором ничего не знала, хотя у него, похоже, были дела поважнее. Но сама эта скоропалительность подтверждала диагноз. Любовь с первого взгляда…
Жанна и сама знала, что душа ее слишком серьезна. Но когда в ее присутствии упоминали физиологические проявления беременности, рассказывали о женщине, у которой теперь «прекрасная кожа» или, наоборот, «толстый зад», она не понимала, зачем об этом говорить. Все это внешнее.
Ей, когда она забеременеет, откроется тайная логика космоса. Она достигнет глубинного понимания своего бытия и в то же время станет частью устройства Вселенной. Между ней и Жизнью установится тайная связь. Да. В боязливом восторге она ждала, когда на нее снизойдет понимание смысла человеческой жизни. Когда ее матка выполнит свое предназначение, чтобы позволить ей исполнить свою самую прекрасную роль. Когда мужчина предложит ей свою любовь, доверие, преданность, чтобы она превратила их в искорку жизни в своей утробе. Вот в чем суть зачатия. Любовь, обретающая тело. Дух, который превращается в материю…
Солнце скрылось. Небо потемнело. Опять собиралась гроза. Хлюпая носом, она встала со скамьи, готовая расплакаться. Теперь ей уже казалось, что все потеряно. Несбыточно. Никогда она не встретит свою половинку. Никогда не сольется с мужчиной. Так и останется разорванной. Как ее сестра, которую нашли расчлененной на парковке возле вокзала. Или та цитогенетичка, которой позавчера перерезали горло, изувечили и сожрали…
Она ощутила горечь во рту. Сейчас ее вырвет. Ее спас звонок мобильного. Уже пошел дождь. Она порылась в карманах, в сумке, едва не пропустила звонок. Ее трясло. Сначала она подумала, что это Феро. Потом — что звонят из префектуры полиции. Нашли его труп. Нашли…
— Алло?
— Гони сюда. У меня еще одно.
Голос Франсуа Тэна. Напряженный. Дрожащий.
— Еще одно?
— Еще одно каннибальское убийство.
— Где?
— В Гонкуре. Улица Фобур-дю-Тампль. В Десятом округе. Звонила заместительница прокурора. Она знает, что я расследую предыдущие убийства.
Жанна не ответила. Мозг лихорадочно заработал. Озарение поразило ее как молния.
«Думаю, сегодня ночью он кого-то убьет. В Париже, в Десятом округе».
Хоакин и есть убийца-людоед.
Вернее, мужчина-ребенок у него внутри.
Она едва сдержала раздиравший ее горло крик и выговорила:
— Давай адрес.
20
Заскочив домой, чтобы принять душ и переодеться, к восьми Жанна подъехала к месту преступления. Не по официальному адресу Фобур-дю-Тампль, 111, а с обратной стороны жилого массива, там, где к зданиям можно незаметно подобраться через дворы, вдали от полицейских фургонов и мигалок.
Подъезд охраняли всего два полицейских. Тут же ее ждал Франсуа Тэн.