Лес мертвецов
Шрифт:
На полу остались следы крови, ошметки плоти и жил. Кости и хрящи, обглоданные, высосанные.
Сегодня ночью не было ни костра, ни варварского барбекю. Людоеду пришлось довольствоваться сырым мясом.
Жанна огляделась. Над развешанными инструментами и изделиями на полках виднелись кровавые знаки. Подобия деревьев с разными ветвями, составляющие бесконечное множество иксов и игреков. Эти повторяющиеся кадры еще больше напоминали хромосомы в кариотипе.
Она наконец перевела дух и осознала, что вонь от растворителей и полимеров заглушает запахи крови и плоти. Слабое утешение… Жанна снова
Этот убийца взывал к первобытным божествам. Возможно, он думал, что спасает свою душу. Или планету. Или весь род человеческий. Жанне вспомнился Герберт Малин, американский серийный убийца, веривший, что своими жертвоприношениями он предотвращает землетрясения, и определявший по внутренностям степень загрязнения воздуха.
Одно она знала наверняка: убийца выбрал Франческу Терча из-за ее профессии. Ему хотелось свершить свой обряд в этой обстановке, среди сородичей — первобытных людей, которые, как и он, повиновались инстинкту самосохранения и древним верованиям. Он оставил пещеры — парковки, стоки — ради этого единственного в своем роде места, где род человеческий сквозь тысячелетия стремительно возвращался к прошлому.
Она подумала о Хоакине. О его голосе, бормочущем: «Todas las promesas de mi amor…». И вновь усомнилась. Неужели он в самом деле убийца-каннибал? Или это простая случайность, совпадение?..
В зал вернулись криминалисты в белых комбинезонах.
— Я сейчас, — бросила она Тэну, что-то говорившему их главному.
Она вышла из комнаты. Нашла коридор. Навстречу попался Райшенбах с напомаженными волосами. Рожа мрачная. Для него каждая новая жертва — профессиональный прокол. На ходу поздоровавшись с ним, в конце коридора Жанна обнаружила последнюю, погруженную в сумрак комнату. Сама не зная зачем, она двинулась к этому темному помещению.
Центр зала занимал большой черный лакированный стол. За ним тянулся черный бархатный канат. А за канатом стояла толпа. И здесь первобытные существа. Их разделяли тысячи, даже миллионы лет эволюции, но расставлены они были как попало. Непроизвольно она попыталась разместить их в хронологическом порядке. Слева отыскала пару хрупких горилл, черных и волосатых. Блеск в глазах и задранные в усмешке уголки губ придавали им что-то человеческое. Подальше, тоже слева, скалилась еще одна пара. Не такие волосатые, уже более отесанные. Обтесанные, как кремни, которые они, вероятно, использовали на охоте и для разжигания огня. Прошедшие века высекли из их глаз новую искру. Искру высшего разума.
В стороне, будто семья мужланов, случайно попавших на праздник, теснились низколобые волосатые существа в звериных шкурах и с копьями. Косматые, с выпирающими челюстями и нависшими надбровными дугами. Судя по всему, им было отведено особое место в эволюционной цепочке. Жанна читала кое-какие статьи о развитии гоминид. Она вспомнила о семействе неандертальцев, сосуществовавших с homo sapiens sapiens, [28] прежде чем исчезнуть с лица Земли.
В глубине стояли люди. Не современные, но уже совсем не обезьяноподобные.
28
Человек разумный разумный (лат.) — ныне живущий подвид семейства гоминид.
Все они отражались в лакированной столешнице, словно собирались напиться из черного водоема. Жанна заметила последнюю статую, присевшую на корточки на краю пруда. Женщина, закутанная в черный мех или темные лохмотья, отсюда не разглядеть. Жанну поразили ее короткие ярко-рыжие волосы. Может, это доисторическая шаманка?
Жанна невольно отшатнулась. Статуя шевельнулась. У края стола сидела женщина в черной шали. Стриженные ежиком, как у панков, волосы словно пылали огнем. Казалось, она впала в оцепенение.
У Жанны мелькнула догадка. Начальница мастерской собственной персоной. Скульптор-виртуоз, наделявшая жизнью эти создания древних времен.
Она пришла сюда в поисках уединения. Не раздумывая, Жанна приблизилась и положила руку ей на плечо. Рыжеволосая женщина взглянула на нее и, поколебавшись, через силу улыбнулась. Потом поднялась и протянула ей руку:
— Изабелла Вьотти. Я руковожу мастерской. Вы из полиции?
— Нет. Жанна Крулевска. Следственный судья.
Зрачки собеседницы расширились от удивления.
— Но я уже разговаривала с судьей.
— Мы работаем в паре.
— Это обычная практика?
— Нет. Но это дело совершенно… необычное.
Женщина буквально рухнула на стул. Словно обмен любезностями исчерпал ее силы. Поставив локти на стол, она уронила голову на руки:
— Не понимаю… Не понимаю…
— Такое нельзя понять, — откликнулась Жанна. — Мы здесь не для того, чтобы искать объяснения. Или даже анализировать. Наша задача — найти преступника. Арестовать его. Но и когда он будет схвачен, поверьте — тайна не прояснится.
Изабелла Вьотти взглянула на нее:
— Я слышала разговоры полицейских. Это ведь не первый случай?
— Насколько нам известно, это третья жертва. За короткое время.
— Но почему? Я хочу сказать… почему именно Франческа?
Жанна придвинула стул и села напротив.
— Ее выбрали не случайно. Убийцу интересовала ваша мастерская.
— Моя мастерская?
— С самого начала все эти убийства как-то связаны с первобытной эпохой. Мотив кроется в доисторических временах. Вы видели надписи, которые убийца оставил на стенах?
— Да. Нет. Не хочу на них смотреть.
Жанна не стала настаивать. Позже она покажет ей фотографии. Она как специалист может что-то расшифровать, и… Жанна одернула себя. О чем только она думает? Это не ее расследование. Она занимается им незаконно. Даже если ей, возможно, известен убийца.
— Как вы их восстанавливаете? — продолжала она. — По костным останкам?
— По черепам. По костям. Собственно говоря, по муляжам. По копиям ископаемых костей, найденных в Африке, Европе, Азии. Из соображений безопасности оригиналы хранятся в музеях.