Лесная Фея
Шрифт:
– Марат, ты видел, как падал ястреб? – спросил Пашка.
– Я до того видел, как он летал в небе. А после его уже не было.
– Прям камнем – вниз! Теперь, небось, у Вальки утащил куру. А, Валька, не жалко курицу?
– Почему у меня? Только у нас, что ли, куры?
– А, смотри, жа-алко! – с ехидством подметил Пашка.
– Между прочим, он может не справиться со взрослой курицей, – пояснил Валя. – Захватить – захватит, да не утащит. А люди – рядом, поэтому тут же с ней разделаться он не сможет и бросит. Так что он специалист
– То, что у вас боевой петух – это точно, – сказал Марат. – Помнишь, как мы хотели надрать у него перьев? Гонялись за ним. Так и не поймали. Шустрый он. И злой. Сам на нас кидался, и при этом у него не выпало ни одного пёрышка! Так что нам пришлось с земли выбирать какие получше.
– Да уж, ты от него улепётывал будь здоров, – Валя засмеялся.
– А чо я? – Марат смутился. – Ты, что ли, нет?
– Зачем мне? Он меня знает. Знает, кто в доме хозяин.
– Ну конечно! – парировал Марат.
– Чего не так? Ты что, не веришь?
– Это вы когда за ним гонялись? – с беспокойством спросил Пашка. – А где был я?
– Дней пять назад, – ответил Валя. – Ты утром ездил в город с матерью.
– Ааа… ну да… – Пашка смирился, но быстро сообразил, чем поддеть ребят. Он не искал этого, оно само неторопливо шествовало вдалеке по единственной улице деревни. – Смотрите, Наташка, Ирка и Маринка на речку идут, – сказал Пашка. – А с ними – Вовка и Руслан!
Вовка и Руслан – это пацаны шестнадцати лет, с которыми ни Пашка, ни Марат не знались. Только Валька, вхожий в тусовку старших ребят, часто с ними пропадал: они вместе возились с мотоциклом Вовки, тихими вечерами скучали на заокольных лавочках, поддевали и задирали местных девчонок, в том числе Наташку, Ирку и Маринку, о которых речь впереди.
– Пускай идут, – сказал Валя. – У нас есть дело. Потом с ними разберёмся, чтобы не таскались с этими взрослыми пацанами. Правильно?
– Угу, – отозвался Пашка.
– Ступай, Марат, полощи ноги, – распорядился Валя. – Я в трубу не полезу.
11
Смыв с ног и сандалий вонючий ил, Марат босиком перешёл мягкий от жары и густо пахнущий мазутом асфальт. Он обулся и спустился по крутой дорожной насыпи в высокую траву, потревожив полчища кузнечиков. Чем дальше он отходил от ручья, тем трава становилась ниже и суше – былинки сминались и ломались под его ногами с громким шелестом и звонким хрустом.
Пашка и Валька ждали его на просёлке за огородами нижнего ряда домов деревни.
Марат присоединился к ним, и они направились к Верхним Устюгам, к лесу.
12
От края леса на взгорье мальчикам открылся раздольный вид на низину с домами и огородами Устюгов, с полями, деревьями, с тёмной гладью озера, на ослепительно блещущую речушку Дульку и на её противоположный берег, где на капустном поле неспешно полз жук-грузовик, переваливаясь, громыхая
Ребята постояли, посмотрели, щурясь, в яркий день, плавающий в восходящих потоках раскалённого воздуха; на стадо коров, пригнанных от самого города, и пасущихся слева от речного пляжа; на отару овец, застывшую справа от деревни под высоким дубом, под которым, надо думать, укрылся от утомительного зноя пастух; на скользящие по автодороге сверкающие точки машин; на ласточек, снующих в бездонном небе под жирными кучевыми облаками, облитыми солнечным светом, словно сливками, и вошли в лес.
13
Было сухо и гулко. Кукушка без остановки повторяла своё "ку-ку", с эхом разносящееся по лесу. Другие птицы не утруждали себя пением в дневной час, – когда солнце, приблизившись к зениту, нещадно палит и сушит округлые бока землицы-матушки. Ни одного человека не было видно или слышно. Где-нибудь нет-нет да падала шишка или валился старый сук. Без умолку стрекотали кузнечики – это был естественный фон, к которому быстро привыкаешь, и тебе уже кажется, что так звенит тишина. Где-то застучал дятел.
Ребята шли напрямик, без дороги, сокращая путь. Хрустели сучьями, шелестели травами, которые то и дело сплетались в прочные жгуты и никак не желали размыкаться, пропуская их вперёд. Иногда казалось, что кожа на ногах не выдержит и порвётся под напором неуступчивой лесной поросли. А местами лесной ковёр был чист и упруг настолько, что подбрасывал, выталкивал ноги ребят.
Их широко вздуваемые лёгкие наполнялись густым духом горячего леса. В носах щекотало, отчего хотелось вдохнуть, втянуть насыщенный ароматами тёплый воздух как можно глубже и скорее его выдохнуть, чтобы очистить запылённый нос, и снова затянуться им же – и одуреть, очуметь сильнее прежнего!
Осиновые, дубовые, берёзовые рощи, орешник, сосновый бор, засаженная ёлками вырубка, ежевичные, малиновые, черничные заросли незаметно сменяли друг друга в их быстром шествии.
Глубокие тени и яркий свет, несчётное количество стволов малых и больших деревьев мельтешили перед их глазами, расстраивая зрение, мешая правильно ориентироваться в пространстве, определять расстояние, вводя в гипнотический транс, усыпляя бдительность, заставляя спотыкаться о кочки и корни, понуждая переходить на более быстрый шаг и временами сбиваться на бег.
– Вот оно! – с придыханием произнёс Паша.
Мальчики остановились.
– Привал? – спросил Марат.
– Передохнём, – согласился Валя.
Они стояли посреди редких хилых сосен, а перед ними громоздилась глухая стена из кустарника и близко растущих деревьев – там, за ней находилось то, к чему они так упорно стремились.
Марат опустился на корточки, пристально глядя на густые заросли, в которые им предстояло войти.
Валя сел на землю, прислонился спиной к стволу сосны с её жёсткой оранжево-коричневой чешуйчатой корой и посмотрел на Пашку, который пошёл к кустам черники с уже поспевшими ягодами.