Лесная невеста. Проклятие Дивины
Шрифт:
– Что это за берег, я хотел бы спросить у тебя? – ответил ей вождь, и в его голосе слышалась неуверенность. – Именем Бальдра и Фрейра заклинаю тебя, кто бы ты ни была, ответь – принадлежит он живым или мертвым?
– Он принадлежит мне. А я – Избрана, дочь Велебора, княгиня из рода Крива и дочери его Избраны, и род мой идет от богов. Ибо говорят мудрые люди, что в здешних землях сам Один известен под именем Велеса, иначе Крива. Я правлю здесь и хочу знать, кто пришел ко мне. Сойди же на берег, если ты и есть вождь этих людей, и ответь мне.
– Но я… Я не обращусь в прах, коснувшись этой земли? – с тревогой спросил вождь, хотя долг требовал от него держаться твердо и ни перед какой опасностью не выказывать испуга.
– Тот
Ее улыбка могла не столько успокоить, столько усилить тревогу и недоверие гостя. Но после того как его перед дружиной спросили, не трус ли он, вождь не мог отступить. Все это слишком ясно напомнило ему старинные саги о путешествиях в мир мертвых, но он не собирался уступать никому из древних героев. С таким решительным и отчаянным видом, словно делает заведомо последний шаг в своей жизни, он быстро вскарабкался на борт и широким прыжком перелетел на берег. Поскользнувшись на мокром песке, вождь едва не упал возле ног Избраны, но удержался и выпрямился.
– Теперь я вижу, что твоя смелость достойна твоего войска, и род твой, должно быть, знатен, – одобрительно сказала Избрана. – Как тебя зовут?
– Я – Хродгар сын Рагнемунда, и отец мой был конунгом Западного Ётланда. На этих кораблях – моя дружина.
– Что привело тебя сюда, Хродгар сын Рагнемунда?
– Желание повидать чужие страны! – с ожесточенной дерзостью ответил Хродгар, и его яркие голубые глаза остро сверкнули в отверстиях полумаски.
– Ты говоришь неправду, – мягко и ласково, как ребенку, сказала Избрана. – Вовсе не это заставило тебя покинуть родной дом в пору зимних бурь и туманов. Даже бродяга старается на это время найти себе теплый приют. А достойный муж зимой приводит свою дружину под крышу и там на пирах вспоминает подвиги, совершенные летом. Что же погнало из дома сына конунга?
– Ну, достойный муж и зимой не делает в подвигах перерыв! – Хродгар усмехнулся, намекая на что-то, пока неведомое его собеседнице. – Иной раз в чужой земле скорее найдешь надежный кров для себя и дружины, чем дома!
– Это верно! – Избрана кивнула и подавила вздох. Разве сама она не была вынуждена среди зимы искать приют подальше от родного крова?
– Но я не бродяга и не буду выпрашивать сухие корки. – Гость гордо вскинул голову. – Я привез такое сокровище, равных которому нет и на волшебных островах!
– Что же ты хочешь у нас найти?
– Мне нужно пристанище для меня и дружины на какое-то время. Может быть, до весны. Пока не придет время подвигов.
– Принеси клятву не причинять вреда никому в этой земле, и я дам вам пристанище.
– Я клянусь соблюдать мир на этой земле и в этом городе…
– Плескове, – подсказала Избрана.
– Городе Плескове, – старательно повторил гость, – и не причинять вреда ни тебе, ни кому-либо из твоих людей. Пусть Фрейр покарает меня, если я окажусь плохим гостем, пусть Бальдр не даст мне мира и процветания, и пусть Один откажет мне в месте за своим столом!
Избрана молчала. Эта клятва ей понравилась, но было стыдно, что в ответ она может предложить сыну конунга только пустой и нетопленый гостиный двор возле пристани. Известный ей северный обычай предписывал, чтобы вождь, принимающий на зиму другого вождя с дружиной, брал на себя содержание всех гостей, но она не имела возможности этого сделать. Впрочем, если у Хродгара есть выбор, она не огорчится, если он уедет.
Не зная, почему женщина молчит, Хродгар дернул ремешок шлема и снял его вместе с подшлемником. Избрана увидела тонкое остроносое лицо молодого человека лет двадцати трех или двадцати четырех, обветренное, со старым шрамом на лбу, уходящим под волосы на виске, с горбинкой на когда-то сломанном носу. В светлой бородке слева была видна небольшая проплешина, тоже, наверное,
Некоторое время они смотрели друг на друга.
– Ты… сама правишь этой страной? – негромко спросил Хродгар.
– Да, – чуть помедлив, ответила Избрана.
У нее имелись некие права на власть над плесковскими кривичами, поскольку она происходила от того же предка, что и здешние князья. Правда, вече и собрание племенной знати не признавало ее правительницей, да и малолетний князь Вадим имелся, но раз уж оказалось, что выйти навстречу врагу здесь некому, кроме нее, она могла так ответить.
Избрана подняла голову и сделала знак Хедину, напряженно следившему за ними со стены. Хедин в свою очередь взмахнул рукой, ворота стали со скрипом открываться.
– Мои люди покажут вам жилье, – сказала Избрана Хродгару. – А потом я жду тебя в крепости. Думается, у тебя есть что рассказать мне.
Она повернулась и пошла к воротам. Хродгар смотрел, как она уходит, ветер задувал ему в лицо светлые волосы, и он отбрасывал их, чтобы не мешали.
Избрана ждала гостей уже наутро, но за весь следующий день они так и не появились. Она даже отправила пятерых варягов во главе с Эйнстейном выяснить, в чем дело, то есть «хорошо ли гости устроились и не терпят ли нужды в чем-либо». Обычай предписывал хозяйке задавать такие вопросы, хотя предложить гостям на самом деле было нечего. Для прокормления ее собственной дружины приходилось снаряжать рыбаков на реку и на Чудское озеро, а какой-то из десятков каждый день отправлялся на охоту, чтобы раздобыть мяса.
Вернувшись, Эйнстейн рассказал, что гости просят ни о чем не беспокоиться и только дозволить им охоту в здешних лесах. Избрана дозволила, радуясь, что Хродгар ярл намерен сам заботиться о своих людях. По словам Эйнстейна, ёты подошли к делу основательно: нарубили огромную кучу дров, растопили баню, а теперь моются, вовсю стирают одежду, чинят скамьи, лежанки и столы в обветшавшем гостином дворе, а по стенам развесили шкуры и даже цветные ковры, которые привезли с собой.
– Они говорят, что к такой знатной женщине можно являться только в самом достойном виде, так что просят прощения за небольшую задержку, – ухмыляясь, рассказывал Эйнстейн. – Чистят все оружие и щиты, только треск стоит, нашего бы Коля и Тормунда туда отправить поучиться. А еще этот Хродгар ярл, который у них главный, спросил у меня, точно ли ты сама правишь и у тебя нет мужа, – доверительно добавил он, склонившись к Избране. – Я ответил, что наша госпожа никакому мужчине не уступит и достойного мужа ей найти не так-то просто. Он понял.
На третий день ёты наконец явились. Хродгар ярл привел с собой полсотни самых знатных и прославленных из своих людей, и по ним было видно, что дружина и правда не потратила времени даром. Вся их одежда была чистой, на всех были цветные рубахи и плащи, на руках блестели браслеты и кольца, серебряные и даже золотые, тонкой работы, явно из добычи с Западного Пути. В знак мирных намерений из оружия каждый, не исключая самого Хродгара ярла, взял только меч. Волосы их тоже были вымыты и расчесаны, а кончики усов заплетены в тонкие косички. Такое Избрана увидела впервые, но не выказала удивления. С ее стороны гости на пиру тоже выглядели неплохо: Хединова дружина, плесковские старейшины, жрицы и маленький князь Вадимер. Принаряженные по мере возможности, плесковцы сидели взволнованные, неуверенные, но очень довольные, что после всех несчастий жизнь налаживается: у них снова есть власть, и даже устраивается пир с заморскими гостями.