Лесник и его нимфа
Шрифт:
– Но нам нужно направление в больницу!
– Девушка, – наконец раздраженно сказала врач, – вы меня задерживаете. Меня больные ждут. Я вам уже все сказала.
И тут Лита вспомнила наконец слышанную где-то – в кино? – фразу: «Может быть, мы как-нибудь договоримся?» Договариваться было чем – в сумке у Литы лежала, наверное, треть месячной зарплаты этой врачихи.
– Может быть, мы как-то договоримся? – дрожащим голосом спросила Лита и вынула завернутые в тетрадный листок деньги.
Через десять минут она в полном шоке, но с направлением,
Он спал и стонал во сне. Через несколько часов все началось по новой, лекарство перестало действовать. Лита сделала еще один укол.
Пока укол не заработал, он больно сжимал ее руку. Но ей хотелось, чтобы он сжимал еще больнее. Ей казалось, что так она хоть немножко может ему помочь.
До утра они как-то дожили.
Утром приехала тетя.
***
Она была уставшая и расстроенная – приехала с похорон своей подруги. Но Лите было не до дипломатии. Почти с порога она сказала:
– Мне нужно с вами поговорить.
Тетина сумка, которую она пять секунд назад поставила на табуретку, с грохотом свалилась на пол.
– Дай хоть пройти! – сказала Екатерина Георгиевна в сердцах.
Лита отодвинулась, пропуская ее.
Тетя прошла на кухню, тяжело села.
– Сашка как? – спросила она.
– Плохо. То есть ужасно. Он не может ехать в Свердловск. – И, не дожидаясь, пока тетя на это что-то скажет, Лита продолжила: – Вы не волнуйтесь. У нас есть направление в хорошую больницу. Я буду ухаживать за ним, сколько нужно. Если что, моя мама, кажется, выходит замуж, надеюсь, она переедет к мужу, Саша может переехать к нам. Он ляжет в больницу завтра.
– Что? Как вы все это решили… – сказала шокированная Екатерина Георгиевна. – Мы уже давно договорились с очень хорошим врачом в Свердловске. Сашку там ждет сестра. Я бы попросила тебя, девочка, не лезть в то, что пока тебя не касается.
– Он никуда не поедет, –– еще раз сказала Лита, на всякий случай взявшись за ручку двери. – Он не доедет в поезде. Если бы вы не боялись, что вам придется за ним ухаживать, – Лита покрепче взялась за ручку, – и не пытались бы его сбагрить к сестре, которой он тоже не нужен, то давно положили бы его в больницу здесь. Для этого ничего особенно не надо было делать. Просто взять направление. И…
– Господи, что ты говоришь? – воскликнула, наконец перебивая ее, тетя. – Что ты говоришь?! – и она заплакала. Слезы у нее были близко.
Лита не реагировала на слезы.
–– Я приеду завтра утром, и мы поедем с ним в больницу, – сказала она. – Он ляжет завтра. Здесь.
На этих словах она вышла и пошла к Леснику. Он был в полусне и почти не стонал – лекарство работало.
Тетя зашла в комнату за ней.
– Саш, – позвала его тетя.
Он медленно открыл глаза.
– Привет.
– Саш…
Тетя посмотрела на него внимательно и быстро вышла – плакать, понятное дело, что же еще ей было делать. От его вида сейчас можно было только плакать.
***
Минут
– Лида, пойди сюда.
Они снова вышли в кухню. Тетя закрыла дверь.
– У меня давление сто восемьдесят, – сказала она, показывая на тонометр. – Пусть ложится здесь, если у тебя есть направление.
И она снова заплакала.
– Господи, – говорила она, плача. – За что все это ему, а? Я ведь люблю его. Просто сил моих уже нет. Уже третий месяц. Господи… Он ведь тогда чуть не умер после операции. И все по новой.
Лита молчала.
Тетя вдруг посмотрела на нее.
– Ты, небось, передумала с ним ехать? Я сразу поняла, что это блажь.
Лита подняла на нее глаза. Она вдруг почувствовала, что страшно, невыносимо, смертельно устала за эти двое суток.
– Думайте, пожалуйста, все, что вы хотите, – ответила она через силу.
Тетя удивленно замолчала, потом все-таки сказала:
– Чего он тебе сдался, а? У него же нет ничего. Одна душа…
– Сдался, сдался, – ответила Лита, глядя в окно.
Они помолчали. Тетя шмыгала носом, Лита качалась на стуле. Потом тетя вдруг медленно заговорила:
– У них весь род такой несчастный. Анька, мать его, всю жизнь мучилась. И умерла страшно, под поездом этим. Московский, между прочим, поезд был… Мать Анькина вышла замуж за какого-то кондитера, еще до революции. За француза. Почему они не уехали, не знаю… Дочь у них первая умерла, Аньку они родили уже в тридцать пятом. И что? Посадили перед войной сначала ее отца, потом мать. Соседи, похоже, постарались. Аньку наша тетка спасла, на свою фамилию записала, вырастила. А что вырастила… Тетка умерла, когда Аньке было шестнадцать. Ты понимаешь – Анька в шестнадцать одна была, и Сашенька в шестнадцать без матери остался. Вот что это, а? А?
И она снова стала плакать, закрыв глаза рукой.
– Лесник немножко француз? – машинально спросила Лита.
– Кто? Сашка? Господи, да какой француз… Хотя да, конечно. На четверть.
Обе они снова замолчали. Лита качалась на стуле.
– Ты ведь не справишься, – наконец сказала тетя.
– Справлюсь, – глухо ответила Лита, – не волнуйтесь.
Глава 16
***
Ночью Лита не смогла уснуть. А утром в шесть часов позвонила Екатерина Георгиевна.
– Лида, – сказала она и зарыдала. У Литы все оборвалось внутри. – Лидочка, ему так плохо ночью было, он так кричал... О-о-ой… Я думала, он умрет. Господи… Я скорую вызвала, дала денег, они должны его были отвезти в вашу больницу, – каждая фраза у нее прерывалась рыданиями. – Я направление твое им дала… Я не знаю, жив он сейчас… – она заголосила в трубку еще сильнее. – Я в больнице сама, из автомата звоню… Себе потом скорую вызвала – давление двести двадцать. Я не знаю, что с ним. О-о-ой... Господи, я не знаю, что делать.