Лесные твари
Шрифт:
– Але! – произнес девчоночий голосок. – Это вы объявление в газету давали? Насчет рояля? Послезавтра в шесть придем смотреть. И пельмени не забудьте.
– Сами вы пельмени! – пробормотал Антонов. И бросил трубку, ухмыльнулся в усы. Ну цирк!
Позвонили-таки. Послезавтра в шесть у "пельмешки" на углу. Конспирация, мать их…
Антонов прошлепал в одних трусах на кухню, достал бутылку коньяка. Налил стопку, выпил, сморщился, занюхал высохшим, съежившимся куском селедки в жирных пятнах.
Спать, спать.
Но этой ночью майор Антонов так и не заснул. Ворочался до самого утра, вздыхал,
Нельзя сказать, что ему было страшно. Но впервые в жизни он не мог сказать даже приблизительно, что ждет его в ближайшие дни. Раньше тоже существовала приблизительность – но всегда определенная. Ранят – не ранят. Убьют – не убьют. Пошлют в командировку в Мухосранск подшивать никому не нужные бумаги в папки или в Таджикистан разбираться с чертовыми наркотиками, найденными на заставе и палить трассирующими очередями по теням, шныряющим в приграничных кустах. Теперь же он не мог предположить ничего. Совершенно ничего. А потому ворочался в душной темноте, матерно комкал колючую простыню и пытался заснуть.
Приютил Леку и Демида Кикимора. Обогрел, можно сказать. Только почему-то не испытывал от этого Демид особой радости. Не нравился ему Кикимора, и все тут. Черт его знает, почему так получилось? И ведь мужик-то Кикимора был воспитанный, и спокойный, и красавчик хоть куда. А все равно не доверял ему Дема.
Кикимора был слишком вездесущим и всезнающим. Правда, Демид Коробов и сам был таким. Только Дема знал секрет своих способностей, а потому очень не любил иметь дело с себе подобными. Он знал, что предугадать действия себе подобных очень трудно. Почти невозможно.
Что ж, это так естественно – пугаться неизвестного. Хотя можно было бы объяснить все очень просто: Кикимора был телепатом, читал чужие мысли. Отсюда могли проистекать его знания о потаенных деминых делишках, мнимая его значительность и умение опережать события на один ход. Все очень просто.
Нет, не так. Что-то было не так. Что-то говорило Демиду, что Шагаров – не просто человек с параномальными способностями, не просто ловкий мошенник и проходимец. Что-то было в нем нечеловеческое. Не звериное даже, и не демоническое, а вообще необъяснимое. Демид еще не встречался с таким.
Попробуй, не забойся такого…
Да, вот еще что, самое главное: Кикимора был как-то связан с культом Короля Крыс. Да не как-то, а непосредственно! Не верил Демид, что можно было просто так нацепить паучью маску, напялить плащ и придти на это сатанинское сборище. Нужно было продать если не душу, то хотя бы часть души, чтобы тебя пропустили туда. И Демид сдуру уже сделал это.
Он надел кольцо. Позволил золотому магическому артефакту скользнуть на свой палец. И тем позволил кому-то запустить лапу себе в душу.
Потому что кольцо представляло собой наручник. Конечно, оно было маленьким, с виду совершенно безобидным и даже красивым. Но снять его не удавалось. Кольцо словно пустило корни в пальце. Демид чувствовал, как тонкие золотые нити-щупальца распространяются
Такие вот "строгие" наручники, почище всяких ментовских. Потому что кто-то мог в любой момент отдать приказ, дернуть за невидимые цепочки, и все, кто был прикован этими цепочками друг к другу, должны были затанцевать, как марионетки.
Что за блажь? Почему Демид решил, что обязательно должен быть этот кто-то? Разве недостаточно одного короля? Короля Крыс?
Нет. Карх, каким бы он ни был могущественным в своей нечеловеческой силе и жестокости, не подходил на роль главного игрока. Не дотягивал волколак, мозгов у него было маловато. Он был создан для роли исполнителя, и исполнял свою роль – роль убийцы. Роль кумира, роль страшной потусторонней силы. И роль бессмертного.
Кто же был главным в этой игре? Может быть, тот, кто знал все обо всех, опережал всех во всем, и играючи справлялся с любой проблемой? Тот, кто большую часть времени предпочитал находиться в тени и только сейчас, когда забрезжил финал, вышел на сцену? Тот, кто тоже носил золотое кольцо c треугольным знаком паука и был на сатанинском сборище своим человеком?
Кикимора.
Шагаров создавал впечатление единственного, кто получал истинное удовольствие от участия в этой истории. Да, он опекал Демида, он называл Демида братишкой, он вытягивал его из безнадежных ситуаций. А почему бы и нет? Если он был главным игроком, передвигающим пешки на шахматной доске, то должен был заботиться о том, чтобы никакая из действующих фигур-марионеток не выбыла из игры раньше времени. Игра продолжалась и запутывалась все больше, хотя давно уже должна была закончиться. Карха убили аж два раза, а он ожил. Демида посадили в тюрьму и почти зарезали, а он выжил и даже убежал. Милиция почти схватила его за задницу – но вот он находится на свободе, хотя и изрядно измочаленный.
На свободе?
На хате у Кикиморы.
У главного игрока в гостях?
Все эти аргументы были притянуты за уши. Но задуматься стоило.
Демид не любил заниматься анализом окружающего его мира. Обычно он жил и действовал по обстоятельствам. Он подгребал, мчась по бурному течению через бурлящиеся пороги, и подгребал, как правило, удачно. Но сейчас он просто не знал, куда плыть.
Стоило задуматься.
Дверь хлопнула в прихожей и квартира, доселе тихая, сразу заполнилась разговорами и смехом. Два голоса – звонкий и тонкий Леки, и сиплый скрежет Кикиморы. Вот еще друзья нашлись, скорешились. Шляются вечно где-то целыми днями. А Демида на улицу не пускают. Сидит он тут, как медведь в берлоге, лапу сосет и в телевизор таращится.
Это все Кикимора – заявил, что после той злополучной ночи ментов в городе – на каждом углу. И все ищут Демида Коробова. Специально, наверное, Кикимора все это напридумывал – чтобы Леку от Демида отрезать, последней связи с миром его лишить. Да и удобнее так: охмурять ее без Демида, лапшу ей на уши вешать. А Кикимора это умеет. Он много чего умеет.
Плохо все это.
Ну да ладно. Отсиделся Демид, оклемался маленько. Отъелся хоть. А то сбросил со всеми этими приключениями килограммов сто. За шваброй прятаться можно.