Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– Не заводись, успокойся - это ведь в прошлом, он больше не сможет сделать ничего дурного...
– Конечно, не сможет! Уже сделал всё, что мог!.. простите, Учитель. Он как-то пришёл, когда мы играли с И-Цу... ну, играли в бой, на тростнике.
– С твоим Официальным?
– Да. А он... в общем... приказал мне зайти к нему домой и ушёл. Кинул приказ сквозь зубы, как рабу. Я не хотел идти... Мама велела, сказала, что не годится ссориться с Важной Особой, которая ещё и платит... лучше бы я не ходил.
– Плохо
– Хорошо! Простите, Учитель, я знаю, не стоит кричать... он налил жасминового настоя, сказал, что может мою жизнь устроить...
– В наложницы позвал?
Краснеет - пятнами. Сжимает кулаки, отворачивается, говорит в стену:
– Хуже. Я подумал, что в наложницы. Ещё сказал, вежливо, мол, это лестно, но у меня Официальный Партнёр, поединок назначен... Тогда он сказал... Учитель, можно не повторять? Что он не собирается меня резать, а... нет, я не могу, простите.
У меня в голове появляются некоторые проблески. Я улыбаюсь.
– Понятно. Он предложил тебе кое-какие грязные вещи, а ты съездил ему по физиономии - я догадался? Ты подумал обо мне то же самое, там, в Доме Порока - поэтому заодно решил врезать и мне? На всякий случай?
Усмехается, невесело.
– Да... Он говорил такое... и так... я не знаю, как так можно... делается мерзко от одной мысли... Ну да, я его ударил. А он позвал слуг, меня заперли. И донесли... в общем, донесли, что меня остановил его привратник и отобрал какое-то его барахло и деньги. А дальше вы знаете.
– Наверное, не стоило сразу его лупить?
– Я больше не мог быть вежливым. Я... я удивился. И разозлился. И... не мог, в общем. Ну да, у меня не было шансов. И вообще... я написал отцу И-Цу, а он прислал несвёрнутый лист с оборванным краем. С одной строчкой: "В моей Семье воров не будет". А сам И-Цу вообще не написал ни слова... я думал, сдохну... Мама продала дело и уехала в Э-Чир, к дальним родственникам - не захотела, чтобы Братишкам всю жизнь тыкали в лицо этим...
– Разбил жизнь тебе и твоей Семье - ровно ничем не рискуя...
Ри-Ё заглядывает мне в лицо снизу вверх:
– А вы скажите о нём... Государю, а не Государыне, а, Учитель? Государыне нельзя говорить таких грязных вещей, а Государь не позволит ему... не велит сделать так ещё раз...
– Ох, Ри-Ё... ну конечно, Государю - никак не ниже: это же государственное дело! Малыш, скажи, зачем нам рассказывать таким важным особам? Как ты думаешь, что станется с детьми старого дурака, если он отправится на каторгу, а его имение конфискуют?
Ри-Ё моментально понимает, вздыхает, чуть пожимает плечами:
– Вообще-то, я не думал, что его дети... что с ними... может случиться то же самое. Они-то при чём?
– Ну так вот мы и накажем только того, кто виноват, - говорю я, и Ри-Ё улыбается.
Поэтому мы нашей Государыне ничего не рассказываем. Только выражаем уверение в совершеннейшем почтении
А возвращаясь с аудиенции у нашей августейшей дамы, мы заглядываем в приёмную Уважаемого Господина Канцлера. К нему частенько захаживают сановные бюрократы с докладами; я рассчитываю тут кое-кого повидать - и попадаю в точку. Господин Сборщик Налогов, немолодой холёный вельможа, безделушек на котором больше, чем на Ар-Неле, замечает меня, довольно-таки жеманно улыбается и кланяется.
Ри-Ё стискивает зубы и дёргается вперёд. И Уважаемый Господин его узнаёт - в шёлковом тряпье пажа важной особы, в чеканных браслетах и с очень приличным мечом: могу я сделать пару подарков парню, которого лишили всего?
И мы с Ри-Ё наблюдаем потрясающую игру красок на физиономии Уважаемого Господина. Он на наших глазах стареет лет на пятьдесят.
– Ри-Ё, - говорю я, - это, кажется, тот самый тип, о котором ты мне рассказывал?
Если бы взгляд разил, как меч, Сборщик Налогов рухнул бы трупом, но эмоции Ри-Ё не имеют убийственной силы, поэтому его недруг только отступает на шаг и пытается скрыть, как его трясёт.
– Как ты думаешь, Ри-Ё, - говорю я, - наверное, тяжело чистить нужники в таком возрасте?
Мой юный друг бессердечно хохочет. Его враг очень хочет что-то сказать, но не может придумать слов. Я улыбаюсь.
– Знаешь, что?
– говорю своему пажу.
– Надо будет поговорить с Шефом Гвардии. Или лучше - с Господином Куратором Департамента Добронравия?
Ри-Ё улыбается чудесной детской улыбкой, радостно кивает. И мы уходим, так и не позволив Сборщику Налогов что-нибудь придумать. Всю дорогу в мои апартаменты Ри-Ё смакует эту сцену; кажется, ему легче.
На следующий день мы получаем письмо и посылку от нашего Господина-Ржавый-Клинок: в письме он называет Ри-Ё "Уважаемым Господином" и горько раскаивается "в произошедшем между ними недоразумении", в посылке - меч и нож старинной чудесной работы, которые явно обошлись Сборщику в небольшое состояние.
Ри-Ё орёт на лакея, швыряет скомканное письмо в выстланную шёлком коробку с оружием, суёт всё это посыльному в руки и велит передать Господину-Раз-Навсегда, чтобы он затолкал это письмо себе в глотку при помощи меча. Я наблюдаю и тихонько веселюсь. Я уверен, что на этом история не закончится.
Точно. Вечером мы получаем второе письмо и посылку. В письме наш недруг сообщает, что сообщил в Департамент Добронравия о своей досадной и трагической ошибке и что умоляет его простить великодушно. В посылке на сей раз - деньги, весьма серьёзные. И Ри-Ё тут же выражает страстное желание швырнуть это всё в физиономию пославшему.