Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Элсу покачал головой. Рабыня вздохнула. В этот момент Эр-Нт закончил поединок, выбив меч у Зи-А из рук. Все орали, кто-то поздравлял Эр-Нта, кто-то вопил, что на Зи-А смотрят Небеса, солдаты пили вино, девки зажигали фонарики, Эр-Нт унёс Зи-А в дом для офицеров, перекинув его через плечо, как правильный трофей, Зи-А, скорее, делал вид, чем отбивался всерьёз, а шикарный штатский в золотых галунах и полосах чёрного блестящего меха говорил коменданту:
– Вы знаете, Уважаемый Господин О-Бри, я, в сущности, был против брака сына с вашей дочерью - но сейчас ничего не могу сказать. Сильная,
– Вот забавно, - сказал Элсу рабыне.
– Мы с ним дружили, это он убедил своё начальство позволить мне взглянуть на этот их праздник... и я его больше никогда не увижу. Даже не пришлось ничего сказать на прощанье... ну да это тоже неважно.
– Командир, - начала рабыня, но не успела больше ничего.
Высокий офицер из свиты О-Наю, простоявший рядом всё это время, как неподвижная и немая статуя, вдруг тряхнул Элсу за плечо:
– Львёнок, отдайте меч и следуйте за мной. Маршал торопится.
Элсу оглянулся и увидел крытую повозку, запряжённую парой обрезанных северных лошадей. Свита маршала стояла рядом, держа своих жеребцов под уздцы. Пограничник открыл дверцу повозки.
– Идите!
– повторил офицер.
– Уважаемый Господин Маршал слишком снисходителен. Вам позволили присутствовать на празднике - и теперь вы ждёте неизвестно чего... вас тащить волоком?
Элсу протянул рабыне руку - Кору на миг сжала её в ладонях и тут же отпустила. Её глаза блестели от слёз - и в этих слезах не было ровно ничего низкого. Элсу расстегнул пояс с мечом и сунул в руки офицеру:
– Хотел этого?! Хотел - так?! На, подавись.
Офицер взглянул гадливо:
– Отправляйтесь к повозке!
– Кору, я заберу тебя отсюда, - шепнул Элсу.
Рабыня обхватила себя руками и покачала головой:
– Я уже не Кору, командир...
– Ты - Ласточка, - через силу усмехнулся Элсу, и офицер, еле сдерживая раздражение, спросил:
– Вас вправду надо тащить?
Ординарец придержал О-Наю стремя. Пограничники открывали ворота. Элсу пошёл к повозке, как к адским вратам.
– Спаси тебя Творец, Командир!
– крикнула Кору.
– Я заберу тебя отсюда, - прошептал Элсу, не надеясь, что она это услышит, понимая, что никогда этого не случится, осознав, что в какой-то давно промелькнувший миг жизни всё пошло не так - а теперь ничего не исправишь. Он подошёл к повозке и запрыгнул внутрь, где оказалась пара жёстких скамеек, а окошко было забрано тонкой решёткой. Следом за Элсу в повозку сел один из офицеров О-Наю; солдат на козлах свистнул лошадям.
Повозка тронула с места. Элсу забился в угол, поджав под себя ноги.
Всё было нестерпимо плохо - но Элсу решительно не мог себе представить, как изменить это положение вещей. Он просто не умел - и беспомощность становилась тупой болью внутри.
***
Запись N135-06; Нги-Унг-Лян, Кши-На, Тай-Е, Дворец Государев.
Южанам не нравится образ жизни северян - и свои апартаменты они переделали, насколько смогли.
Во-первых, они мёрзнут. В комнату, где живут послы, притащили три жаровни; натоплено так, что мне непривычно - в Кши-На любят этакую свежую прохладу. В
Во-вторых, им не нравятся изысканные запахи северных благовоний - все курильницы они убрали. Запах дыма от жаровен южанам приятнее, а ещё пахнет овчиной, потом, железом, какой-то пряной травой... Короче, гости создали себе комфортную атмосферу.
В-третьих, Север любит отстранённость и уединение, а Югу неуютно, когда все поодиночке. Видимо, ещё и с тактической точки зрения нервно - а вдруг злыдни из Кши-На решат напасть, убить? За стеной и не услышишь! Поэтому все собрались в кучу: в одной спальне - две постели послов, около двери, в углу - войлочная подстилка для стражника или слуги, в другом углу расположился, поджав ноги, толстый "бесплотный" писец Когу и разбирает какие-то бумаги. Поклонился нижайше, а зыркнул остренько - на его туповатом плоском лице глаза вполне живые и внимательные. Вот интересно, есть ли у него в свите хоть минимальное право голоса? Никудышник, всё-таки...
Эткуру плюхается на постель. Видимо, есть ещё и в-четвёртых: постели в северном стиле жестковаты - все подушки, сколько их нашлось в апартаментах, стащили сюда, на эти две кровати. И Эткуру усаживается, облокачиваясь на дюжину подушек, как падишах.
Северяне на постелях спят, а не принимают гостей. Я собираюсь сесть на пол, - тем более что его застелили войлоком поверх циновки, - но Эткуру хватает меня за руку и тащит к себе.
– Садись сюда. Язычники не могут сделать нормальных подушек - пух лезет, когда на них садишься. Поэтому - сюда.
Да ну и ладно. Я сажусь рядом с ним. Он широко улыбается и толкает меня в плечо:
– Здешнее вино - отрава это, а не вино. Вино - у нас. В Чангране. Тут винные ягоды не растут. Тут ничего не растёт, так. Соня!
Я киваю, улыбаюсь в ответ. Входит Соня - человек-загадка. Мои друзья из Кши-На думают, что он - переодетая девица; у меня есть прямая возможность выяснить, что ж это за странное явление природы.
Пока Эткуру распоряжается насчет вина, я рассматриваю Соню.
На нём - странная одёжка: штаны в плиссированных складках, как юбка, широкий блестящий пояс и рубаха из шелковистой ткани - на тонкой фигурке мальчишки, подростка, хотя для ребёнка Соня слишком высокий. Но, похоже, не девушка: грудь совершенно плоская.
Зато волосы у него длинные и роскошные, заплетены в четыре косы с серебряными зажимами вполне ювелирной работы на концах, перехвачены тонким серебряным обручем на лбу. И обруч - штучное украшение, не холопское: по северным меркам, слуга выглядит шикарнее собственных господ.
А вот лицо у Сони изуродовано. Видимо, клейма рабов - это не художественная вольность рассказчиков, а жестокая правда. А может быть, эта сложная татуировка - жутко выглядящий чёрно-синий орнамент на смуглой коже - считается украшением, а не уродством? Спирали и стрелки орнамента начинаются на лбу, под топазом диадемы, спускаются по переносице, переходят на щёки. Верхние веки отчёркнуты длинными линиями, на подбородке - последняя стрелочка, остриём к губам... Однако, южане татуируют не только женщин? Но - трофеи? Или как?