Лестница к звездам
Шрифт:
— Но мне кажется…
— Я жду тебя, Мурзик. И очень люблю.
Мама повесила трубку.
Я рассматривала себя в зеркале. Я осунулась и заметно похудела за последние дни. В глазах появилось что-то лихорадочное. Где-то в подсознании промелькнуло: «Что я наделала!» Я вдруг бросилась к шкафу, выгребла с полок все вещи и стала выбирать, что надеть, отвергая одну шмотку за другой. Наконец остановилась на скромном черном «мини». Ведь я же заехала к маме с занятий…
Я вздрогнула, когда раздался звонок в дверь. Мама поспешила в прихожую. Я метнулась к
— О, привет. — Я встала ему навстречу. — Вот уж не ожидала. Хочешь выпить? — молола я с бессмысленностью автомата.
— Я за рулем, — буркнул он. — Что ты еще отмочила? Отвечай!
— Я тебя не понимаю.
— Не прикидывайся! — Он схватил меня за руку и потащил к двери. — Поговорим в машине.
— Я не могу. За мной должны заехать. — Я послушно шла за Денисом. Мама делала мне какие-то знаки с порога кухни.
Денис зажал меня в угол лифта и больно впился мне в губы. Я вскрикнула — я чуть не потеряла сознание от восторга. Он меня не понял.
— Ага, больно? Думаешь, мне не больно?
Он со всего маху захлопнул дверцы — сначала мою, потом свою, со злостью воткнул ключи и с ходу дал высокие обороты. Машина мчалась на сумасшедшей скорости. С заляпанным грязью из луж ветровым стеклом не успевали справиться работавшие со скоростью взбесившегося маятника «дворники».
— Дура! Идиотка! Ну что ты наделала? — Он ругался матом, стучал кулаками по рулю, я пребывала в каком-то коматозном отупении. Наконец «Тойота» выскочила на Университетский и понеслась, подхваченная зеленой волной светофоров. В мгновение ока мы очутились на Киевском шоссе. Впереди один за другим рвались в небо самолеты. Денис вдруг, почти не тормозя, свернул вправо, съехал с насыпи. Потом резко рванул ручной тормоз, и мотор заглох. Нас окружал прозрачный березовый лес.
— Ну. — Он повернулся всем корпусом ко мне. — Говори, что будем делать?
— Не знаю, — сказала я и опустила глаза.
— Стыдно?
— Очень.
Мне в лицо бросилась кровь.
— Ты сделала это мне назло? — допытывался он.
— Нет. Я люблю Янеза.
— Глупости. Ну, трахнул он тебя пару раз, так неужели стоит ради этого надевать на себя цепи?
— Не надо меня оскорблять. У тебя нет такого права.
— Есть. Я сам хотел на тебе жениться. Просто я думал, мы еще молодые и нам рано связывать себя какими бы то ни было узами. Брак — могила любви. А я хотел… Черт, какая теперь разница, чего я хотел!
— Я тоже хотела, чтоб наша любовь длилась вечно. Но это оказалось невозможным.
— Почему? — Он смотрел на меня удивленно и растерянно. — Я ни на секунду не переставал тебя любить.
— Ты любил меня даже тогда, когда ласкал ту женщину, у которой сломался замок на цепочке.
— Я забыл об этом напрочь. О тебе я не смогу забыть. Никогда.
Денис потянулся ко мне губами, и я послушно подставила свои. Потом мы, естественно, занимались любовью. Неподалеку
— Улетим на пару дней в Сочи?
Он взял в ладони мое лицо, заглянул в глаза.
— Да, — загипнотизированно ответила я. — Только у меня нет ни паспорта, ни денег.
— Пустяки. У меня дядька работает в аэропорту. Большой начальник. Машину поставит на личную стоянку.
Через каких-то два часа мы уже сидели в самолете, который выруливал на взлетную полосу. Разумеется, я не успела предупредить маму — мы просто не отлипали друг от друга и все время целовались.
— Ну вот, я наставил твоему Янезу рога. — У Дениса было по-детски самодовольное выражение лица. — Интересно, и где это ты откопала хмыря с таким шершавым именем?
— Я знаю его дольше, чем тебя.
— Почему ты никогда не рассказывала мне о нем?
Казалось, Денис был готов вцепиться мне в горло. Его глаза снова метали громы и молнии.
— А что было рассказывать?
— Ну да, он такое ничтожество, что нечего рассказывать. Почему ты не спала с ним раньше?
Я пожала плечами. Я сама не знала ответа на этот вопрос. Сеня был любимцем женщин и всегда благоволил ко мне. Наверное, мне просто не пришло в голову с ним переспать.
— Ты стала похотливой и развратной. Ты не можешь обходиться без мужчины. Я прав? Отвечай!
На нас смотрели. Но Дениса это только раззадоривало.
— Я не могу без тебя, — вдруг сказала я. — А ты… ты…
Я разрыдалась у него на груди.
Эти два дня и две ночи были для меня сплошным праздником. Море лениво ворчало под нашим балконом, все вокруг цвело, благоухало. Мы заказывали еду и вино в номер. За эти два дня мы вышли из нашей комнаты всего на двадцать минут — купить в ларьке внизу пасту и зубные щетки.
— Интересно, что ты скажешь своему Янезу? — спросил Денис, подавая мне бокал с «Хванчкарой». — Уж, наверное, не правду.
— Он ничего не спросит.
— То есть как?
Денис глянул на меня так, словно от моего ответа зависело, встанет ли завтра солнце.
— Я тебе наврала. Я не выходила замуж.
Он готов был меня задушить. «Хванчкара» расплескалась по подушкам и простыне. Он сдавил обеими руками мое горло. И очень больно.
— Решила подергать меня за веревочку? Не выйдет! Не выйдет!
Он толкнул меня со всей силы в грудь и выскочил на балкон в чем мама родила. На улице было прохладно и шел дождь.
Я терла шею — наверняка будут синяки. И это называется любовью.
— Мы сию минуту летим в Москву.
Он бросился к шкафу, сдернул с вешалки джинсы и рубашку.
— Как хочешь.
Я медленно вылезла из постели.
— Ты решила привязать меня к себе на всю жизнь.
— Только этого мне не хватало, — огрызнулась я.
— Ты настоящая эгоцентристка. Ты отрываешь меня от занятий. Ты ревнуешь меня к музыке. Согласись, ты ведь ревнуешь меня к музыке?
Я улыбнулась. Все это напоминало пошлую семейную ссору. Я насмотрелась их в детстве.