Лестница к звездам
Шрифт:
— А как же Денис? — перебила мое вдохновенное лганье мама. — Он знает об этом?
— Нет. Он на гастролях в Новосибирске. Приедет — узнает.
— Он будет страдать, Мурзик.
Мама тяжело вздохнула. Словно ей предстояло страдать вместе с Денисом.
— Он все поймет. Он современный парень.
— Ты хочешь сказать, это брак по расчету? — осторожно поинтересовалась мама.
— По разуму, если выражаться точнее. Но Янез меня очень любит.
— Понятно. — У мамы был упавший голос. — Может, ты все-таки найдешь время познакомить нас со своим будущим
— Нет проблем, — оживилась я, предвкушая забавный спектакль. — Завтра можно?
— Только не раньше семи. Я должна успеть в парикмахерскую. Да и стол собрать нынче не так уж и просто.
— Не надо пыжиться, мамочка. Янез вырос в деревне и обожает самую простую еду. Сделай винегрет.
— Ты с ума сошла.
— Я так давно не ела твой винегрет, мамочка.
— Ладно. Но только ты предупреди своего Янеза — это ради экзотики. Кстати, у нас есть бутылка бургундского — подарил тот француз, с которым я ездила в Ригу. А еще коробка финских конфет.
— Ура, мамочка! До завтра.
Я разъединилась и с места в карьер набрала номер своего сокурсника Сени Штаркмана, описала в трех словах ситуацию. Он с ходу согласился. Хотя потребовал объяснения.
— Я делаю это хохмы ради, — сказала я. — Ты же сам твердишь, что мечтаешь отдать мне должок за перевод той занудной статьи про эмбрионы и искусственное оплодотворение. Вот и расплачивайся.
— А почему бы нам не пожениться по-настоящему? — вдруг предложил Сеня.
— Я сказала, что ты словенец. Усек?
— Ну и что? Уедем на лето к бабушке в Одессу, а сами скажем, что посетили Братиславу.
— Возьми атлас Восточной Европы и запасись шпаргалками.
— А ты пустишь меня к себе в постельку? Должен же я знать, какой мне предлагают товар. Послушай, я каждый вечер мою уши и стригу в ноздрях волосы, чтоб не храпеть.
— У меня односпальная кровать.
— А как же тот, для кого этот небольшой водевильчик? Ты что, стелила ему на половике в прихожей?
В чем, в чем, а в сообразительности Сеньке не откажешь.
— Мы спали по очереди. Сейчас это очень модно.
— Тогда хотя бы устрой в мою честь званый обед. Обожаю фаршированного судака, сациви из рябчиков и «Бужоле» урожая одна тысяча девятьсот лохматого года.
— Надень костюм и галстук. И побрызгай под мышками дезодорантом. До завтра.
Я швырнула трубку и схватилась за пачку с сигаретами. Я почему-то вспомнила о том, что в роддоме, как неоднократно хвалилась мама, была самым крепким и голосистым младенцем. «Доктор сказал, что не встречал такого ребенка за всю свою многолетнюю практику, — с какой-то особенной гордостью рассказывала мама друзьям и знакомым. — Ей еще и недели не было, а она уже вертела во все стороны головой и ноги задирала как в канкане. А все потому, что, по словам доктора, в Лоре заложена огромная жажда жить, помноженная на данную природой кипучую энергию».
Мне на самом деле вдруг ужасно захотелось выжить. Сама не знаю, почему.
Премьера спектакля прошла на «ура». Пользуясь правами жениха, Сенька умудрился несколько раз меня поцеловать.
— Этот твой Янез очень даже милый парень и к тому же с ясной головой, — сказала на следующее утро мама. — Но как нам все-таки поступить с Денисом?
— Я познакомлю их. Увидишь, они понравятся друг другу.
— Ты серьезно, Мурзик?
— Не знаю. — В этот момент через открытую балконную дверь донеслись звуки Первого фортепьянного концерта Листа, и я съежилась от боли. — Янез очень любит классическую музыку. Мы обязательно сходим с ним на концерт Дениса.
— Нельзя быть такой жестокой, Мурзик. Тебе это не идет.
— А что мне идет, мама? Слезы и монашеское смирение? — вдруг прорвало меня.
— Я так и знала. Нет, Мурзик, не делай этого, слышишь? Я имею в виду твое скоропалительное замужество. Понимаю: ты хочешь сделать больно Денису, но на самом деле ты делаешь больно себе… Мурзик, родной, обдумай все хорошенько, — ныла мама. — Вы оба еще так молоды и наивны. Настоящие Ромео и Джульетта.
Это было слишком.
— Я опаздываю на лекцию, мама! — Я со всего маху ударила кулаком по рычагу. Я на самом деле через две минуты выскочила из дома, но спешила я не на лекцию.
Ноги сами принесли меня к консерватории. Из раскрытых окон слышалась музыка, наполнявшая весенний воздух сладкими грезами. Я и по сей день считаю музыку самым утонченным и искренним из всех видов искусства.
Я думала о том, что Денис был моим первым мужчиной и меня невольно увлекла чувственная сторона любви, то есть, выражаясь по-нынешнему, я оказалась сексуальной девочкой. Возможно, если бы на его месте оказался другой, тот же «Янез», я бы тоже смогла влюбиться в него только из-за того, что он подарил мне эти удивительные новые ощущения. Но как, как это проверить? Даже затылок свело от всех этих размышлений и вопросов. Главное было в том, что я и мысли не допускала, что смогу в ближайшем будущем лечь в постель с каким-то мужчиной.
Но тут я вдруг вспомнила про серебряную цепочку со сломанным замком, которую обнаружила под тахтой в комнате Дениса, и бросилась к автомату.
«Янез» упоил меня французским шампанским и стал раздевать. Мы стояли перед большим зеркалом в спальне его родителей — они где-то отдыхали, — на туалетном столике горели две толстые красные свечи. Мы были очень красивой парой — я усекла это даже моими насквозь прошампанированными мозгами. Потом, когда мы оба остались в одних трусиках, «Янез» стиснул меня за плечи и поцеловал, жадно и немного неуклюже. Я сама была виновата, что так вышло, — отстранилась в самый последний момент.