Лестница в небо
Шрифт:
– Кадзэ, – Раф удержал дернувшиеся прочь руки. – Это Кодама, то есть Ёдзи. Ты же мне веришь?
В ладонь легли чьи-то пальцы.
Кадзэ сжал их, отчетливо понимая, что это не рука Ёдзи. Это взрослая сильная ладонь.
«Миднайт?»
Нет. Конечно же, нет, потому что у младшего брата были более короткие пальцы и не такая широкая кисть. И он никогда не носил перчатки с обрезанными пальцами и ногти не грыз…
«Кто это? Откуда еще одна черепаха?..»
Кожа была теплой, рука дрожала,
– Это Ёдзи. Ты же мне веришь?
Рафаэль никогда не лгал, даже если правда ему не нравилась.
Это Кадзэ знал совершенно точно.
«Ёдзи?..»
– Он вырос, – Раф вздохнул и убрал руку, готовый в любую секунду поймать Кодаму, если тот рискнет попробовать отскочить. – Просто вырос и все. Такое с детьми вообще часто происходит…
Кадзэ пробежал пальцами по предплечьям Кодамы и поднялся, щуря слепой глаз и водя головой туда-сюда.
– Ёдзи?.. – он поднял руки и коснулся лица Рафова клона. – Ты… я очень рад тебе. Прости меня…
Кодама шмыгнул носом, зло смазав по нему кулаком, и сграбастал Кадзэ в объятия, зажмурившись и шумно выдохнув ему в плечо.
– Бофу… Бофу, я…
– Не придуши на радостях, детка, – Раф улыбнулся сам себе, снова отпихнув настойчивые руки Донни, который все еще пытался прощупать у него пульс и удостовериться, что гипс не пошел трещинами. – Мне еще, как бы, жить с ним.
Кодама с трудом разомкнул объятия, уставившись в родное лицо, потом нахмурился и обернулся к Рафаэлю.
– Чего?
Лео беззвучно засмеялся, одними губами сказав «шорты», и прикрыл глаза рукой. Раф оскалился и показал ему фак, вдруг, наверное впервые в жизни, ощутив, как румянец согрел скулы.
– Того, детка, подрастешь-осознаешь. Все, проваливайте все из моей комнаты, на бокс я все равно опоздал с вашими мелодрамами и причитаниям.
Донни вскинул брови, а Юки тихо присвистнул, поправив очки.
– Раф, – в один голос начали они. – Тебе нельзя еще подниматься, ты же знаешь.
– Быстро в кровать! – Лео встряхнулся и подошел с явным намерением свести все Рафовы достижения к нулю.
– Дядя Раф, давай помогу, – Кодама оторвался от Кадзэ и тоже направился к нему. – Мы сейчас осторожненько…
– Свалите в пень! – Рафаэль отпихнулся от рук старшего брата и показал Кодаме кулак. – Все! Не иду никуда. Была охота… Только свалите уже, а? Че раскудахтались?
Окинув всех по очереди злым обвиняющим взглядом, Раф вздохнул и засмеялся сам над собой.
«Да уж, братан, ты явно чуть не свалял дурака, решив героически помереть. Все распланировал, все решил, кто с кем и в каком порядке тут счастлив будет. Ага. Думал, вы в едином порыве, сплющившись между двух карапаксов, отправитесь в Рай, а эти тут сами-сами? И на кого бы ты их оставил? Ты только посмотри на них».
Он прижмурился, наблюдая, как обеспокоенные
«Да валите вы уже быстрее! Все! Все я понял. Никуда, никогда от вас не денусь! Ни на шаг больше не отойду, только вот сейчас дверь с той стороны закройте», – он поймал Кадзэ за запястье и дернул к себе, заставив сесть рядом.
– Ну чего? – тихо спросил Раф, мягко обняв его и дождавшись, когда комната опустеет. – Я думал, ты обрадуешься ему, а на тебе лица нет. Я даже свечи тут зажег ради этого.
Раф умолчал, что жег их постоянно в сумасшедшей надежде, что этот теплый и так любимый Кадзэ огонь, однажды все же разорвет темноту его утраченного зрения. Дон и Юки сказали, что это невозможно, но Раф уперто верил и раз за разом поджигал фитильки, как в детстве загадывая одно и то же желание.
Кадзэ повел плечом и подавленно привалился к его груди.
– Спасибо тебе. Я рад, правда… просто Ёдзи вырос, а я даже не знаю теперь, как он выглядит. Получается, его ты один вырастил, а я… я даже не увижу, каким он стал теперь. И очень боюсь забыть, какой ты.
Раф глубоко вздохнул и потянул его за руку, усаживая себе на колени, потом взял ладони Кадзэ в свои и, поцеловав каждый ноготь, положил себе на скулы.
– Смотри, – шепнул он. – Это же мой клон. Такой же, как я. Знаешь, ничего уникального и особенного, даже глаза зеленые. Только дурак.
Теплые родные пальцы бережно обрисовали его лоб, скулы и нос, прочертили по губам, обвели линию нижней челюсти и подбородка.
– Таких, как ты, больше нет на свете, – Кадзэ грустно улыбнулся ему, качнув головой. – Я даже свечи твои не могу рассмотреть теперь. Но я их помню – самый красивый и теплый свет.
«Ой, я тоже так раньше думал, – Раф пододвинул к себе подсвечник с тумбочки. – Тоже считал, что таких, как Лео, нет на свете. Все ошибаются, любовь моя. Все абсолютно. Пусть и наши очкарики тоже ошиблись на этот раз, а?»
– Да и ляд с ними, со свечами этими, – он задул одну и поцеловал Кадзэ в губы. – Мы же ниндзя, мы все равно живем в вечной тени. Так что какая разница? Все дома, все у всех хорошо, а у нас с тобой – еще лучше.
Кадзэ улыбнулся, подставив под теплое дыхание шею. Как же ему этого всегда не хватало. Раф умел успокаивать одним своим присутствием и дарить уверенность в том, что все обязательно сложится.
Ну и пусть Кодама уже взрослый, а Кадзэ не сделал для него ничего-ничего. Они наверстают это завтра – запустят воздушного змея, пойдут плавать в залив и обязательно сделают настенную мозаику из битых плиток для Мастера Сплинтера.