Леся и Рус
Шрифт:
— Привет, Земляничка, — хриплый шепот обжигает ухо, мурашки танцуют танго по ставшей вмиг чувствительной коже.
— Здравствуй, Пепел, — улыбаюсь, губами касаясь шершавой ладони. И разворачиваюсь в его руках, носом уткнувшись в нежные цветы. Гляжу во все глаза на тугой букет незабудок.
— Это...мне? — и руки сами ложатся на длинные пальцы Руслана, обхватившие букет.
— Нет, фонтану, — фыркает Руслан. — Конечно, тебе, моя сладкая, — и притягивает меня к себе вместе с букетом. Касается губами губ. И я впервые не отстраняюсь
— Рус, — шепчу тихо-тихо. И он с удивлением заглядывает в мои влажные от слез глаза.
— Не понял? Что за мокрота, Земляничка? — хмурится.
И я тороплюсь стереть морщинку между его бровей, а потом смущенно уткнуться носом в голубые цветы, пахнущие горьким медом. Для меня только так.
— Я...я что-то сделал не так? — он растерян, а я чувствую себя непозволительно счастливой. И это так странно.
Качаю головой и теряюсь в его объятиях, смешивая запах цветов с его ароматом.
— Ксанка? — зовет, отстраняясь, чтобы отыскать мое лицо.
— Все хорошо, Рус, — улыбаюсь смущенно.
— Что-то по тебе не видно, — продолжает хмуриться. А я становлюсь на носочки и тянусь губами к его недоверчиво сощуренным глазам. Он прикрывает веки, позволяя мне легкий поцелуй.
— Просто мне никто никогда не дарил цветов, — признаюсь.
— Да ладно? — и смотрит недоверчиво, а я лишь пожимаю плечами. — Ты сейчас серьезно?
Киваю, даже не подозревая, на что подписалась…
Он дарил цветы каждый день. Удивлял в каждую нашу встречу, а я перечеркнула все одним махом.
Ну почему я так и не смогла его полюбить?
Я сбегаю из дома, пропахшего Русланом, в сентябрьский дождь. Бегу, позволяя дождю смыть с себя его запах, вымыть из души прошлое. Только ничего не выходит, потому что стылый взгляд и дикий смех не стереть из памяти. Он приходит во снах, зовет, утягивая в черную бездну, где нет ничего, кроме холода и боли.
И так семь мучительных дней. На восьмой я снова прихожу к нему. Игнат помогает с разрешением на свидание, но «добрый» доктор не пускает.
— Он очень опасен… — только и говорит.
А еще через два дня я получаю судебный запрет на посещение клиники. Только вот они не рассчитали, что это только раззадорит меня. И я влезаю в это дело по самое не балуй: окапываюсь в документах, перепроверяю улики, езжу на место преступления и вдруг нахожу то, чего не увидела сразу. То, что может в корне изменить все.
Выхожу из квартиры в сумерки. Дневная жара отступает, на короткие ночные часы позволяя прохладе остудить пыл уходящего сентября. В этом году особенно жаркого.
Набираю номер Игната, но кто-то толкает в спину, а телефон выпадает из рук. Чудом удерживаю равновесие, выдыхаю, чтобы через секунду вздрогнуть от холода, прорезавшего ребра.
— Не остановишься, в следующий раз сдохнешь, — низкий голос за спиной. Оборачиваюсь, но вижу только удаляющуюся спину в черной куртке. А на раскрытой ладони темная кровь и телефон пропал.
Кое-как выбираюсь из переулка на оживленную улицу, старательно игнорируя слабость и мушек перед глазами. У компании молодежи прошу телефон. Парни пристально меня рассматривают, но я не позволяю им найти подвох.
По памяти набираю номер Игната, называю адрес и отключаюсь. Прихожу в себя на больничной койке. Рядом бледный и злой Крушинин. Он отчитывает меня, как маленькую, а я просто рассказываю ему о том, что нашла и как это может помочь Руслану.
— Нет там ничего, — злится Игнат.
— Как нет? — изумляюсь и тут же охаю от тянущей боли в правом боку.
— Взрыв бытового газа, — выносит приговор Игнат. — И никаких следов.
— А самое главное, как вовремя, не находишь?
Игнат ничего не отвечает, все понимая и без моих вопросов. Вот только легче не становится, потому что я знаю — в той клинике, где отбывает свой срок Руслан, ему не выжить. «Добрый» доктор сделает все, чтобы Руслан никогда не стал прежним. И это ломает каждый день в больнице и потом, когда я по инерции прохожу обследования, делаю УЗИ и пытаюсь жить, хоть совершенно не понимаю, зачем.
Как только выписалась из больницы после нападения, подала рапорт, чтобы через месяц оказаться под следствием за преступный сговор с убийцей и организацию его побега, который доблестные «органы» правопорядка предотвратили еще в зачатке.
Меня допрашивали, задабривали и пугали. Мне было все равно. Даже новая жизнь, что росла внутри меня, не радовала. Наоборот, все усложняла. Потому что мать ей досталась совершенно никчемная. Да и ребенок, судя по последним исследованиям, должен был родиться с генетическим заболеванием. Говорят, все дело в наследственности. Но не отнимают надежды, убеждая в необходимости повторных анализов уже после рождения ребенка.
Но мне все равно. Мир растерял все краски, жизнь перестала радовать, а чувство вины ломало изнутри, до хруста костей и кошмаров по ночам. Ровно до тех пор, пока в моей жизни не появился Дмитрий Воронцов.
Руслан
Глава шестая: Леся.
Простые слова внутри ищу…
Пустая глава…
Сергей Бабкин «Мимо нас»