Летаргия 2. Уснувший мир
Шрифт:
Колени со стуком ударились об пол, Кира что-то промямлила и повалилась на пол.
6. Пятый терминал
Очнулась она дома, в своей кровати. Из окна струилась приятная прохлада. Горел ночник. Одно беспокоило: в точке над верхней губой, прямо под носом, нарастала боль. Из ноющей она быстро перешла в огненную, запульсировала.
Кира застонала. Перед глазами заплясали красные всполохи.
– Не-е-ет! – Она отмахнулась, задела чью-то руку, которая с садистским упорством
Раскрыла глаза. Исчезла уютная комнатка, которую она сама обставляла мебелью из ИКЕА: книжная полка под светлое дерево с подборкой классического фэнтези и научно-популярными книжками по истории, экологии и физике, старое кресло-качалка и кровать, наверное единственная в мире, на которой Кире не приходилось сгибать ноги в коленях, чтобы поместиться.
Помещение, в котором она оказалась, было куда шире её комнаты. Высокий потолок терялся в полумраке, ближайшая стеклянная стена находилась в двадцати шагах. За окном темнело небо, последняя бледная полоска света тускло освещала взлётную полосу, на которой виднелась гладкая спина и хвост пассажирского авиалайнера. Возле недвижного гиганта застыл брошенный автопогрузчик с потухшими фарами, а вдали виднелись частные самолёты поменьше.
– Где мы? – спросила она, разглядывая четыре сумрачные фигуры, стоящие над ней. «Мужские фигуры», – внезапно поняла она и, вздрогнув, запахнула кофту на груди.
– Вы потеряли сознание, – сказала одна из фигур голосом Ануфрия. – Нам пришлось вас перенести сюда. Здесь больше воздуха и…
Монах вздохнул.
– Нет мертвецов, – закончила Кира за него.
Господи, как же стыдно! Они вчетвером волокли её из другого зала, по коридорам, как куклу, такую длинную и беспомощную. Вспотели, наверное. Она села, потёрла ноющую губу.
– Зачем вы меня мучили?
– Мы не мучили, – засопел Тым. – Мы помогли. Когда человек падает без духа, когда замерзает в снегу, надави ему в ямка между губой и нос. Он скажет «ой-ой» и проснётся!
– В каком ещё снегу? – застонала Кира.
– Вы были в отключке почти десять минут, – объяснил Логарифм. – Дышали, но слабо. Мы даже подумали, не сонная ли это болезнь?
– Как вы? – спросил монах.
– Как? – Кира подняла недовольное лицо, её рыжие волосы разметались по плечам, глаза вспыхнули. – Отвратительно, ужасно, хуже некуда! Я никогда в жизни не видела мёртвых. И в один день встретила больше дюжины. Рассмотрела во всех деталях и вряд ли теперь когда-нибудь усну.
– Что-то ещё? – холодно бросил доцент.
– Что-то ещё? – взвизгнула Кира. – Так, мелочь. Я не хочу жить в этом гигантском некрополе. Я студентка, у меня впереди целая жизнь. Я хочу ходить на пары, а по вечерам встречаться с друзьями. Хочу путешествовать по миру. Хочу в Париж, который теперь похож на гору трупов. Хочу в Нью-Йорк, который теперь похож на Париж. Вернее, я никуда теперь не хочу…
Она запнулась.
– Чего ещё вы хотите? – буднично поинтересовался Логарифм.
– Чего ещё?! – почти задыхалась Кира. – Домой, в свою комнату. К родителям, которые не лежат двумя колодами на кровати, а живут, двигаются, заваривают
Она издала странный гортанный звук и вдруг зарыдала, уткнувшись в колени.
– Я… Я хочу в горячий душ, норма-а-ально помыть голову, – нараспев протянула она. – Хочу поговорить с подругой по телефону. Час, нет, два часа, три…
Она шумно выдохнула, вытерла щёки.
– Только… Вы вряд ли меня поймёте. Разве что Вешников. У него жена.
– У меня тоже жена и дети, – насупился Тым.
– Я вас понимаю, Кира, – вздохнул сомнолог. – Вы хотя бы поплакать можете.
– Вот именно, – Кира уже успокоилась, поднялась на ноги, расправила юбку. – Я хотя бы могу, не то что этот, – она кивнула в сторону Логарифма.
Тот неопределённо пожал плечами:
– Предлагаете мне оплакивать целый мир? Гибнущее человечество, глупое, с вечной тягой к саморазрушению? Я его никогда не любил. Сохраню слёзки для какого-нибудь брошенного щенка.
– Да уж, вы-то к человечеству не относитесь, – она шмыгнула носом. – У кого-нибудь есть салфетки? Ах да, я же в компании мужчин. И рукав сойдёт.
– Кира, зачем вы так? – огорчился Вешников.
– Бурные эмоции, – фыркнул Логарифм. – Это всегда легче, чем найти решение.
Кира метнулась к нему, прежде чем кто-то успел пошевелиться, раздался шлепок.
Тёмная фигура потёрла щёку.
Низкий голос дрогнул:
– Великолепно. Остатки человечества колотят друг друга по лицу. Вам полегчало?
– Значительно, – Кира распрямила спину. – И раз уж нас осталось немного, может быть, бросим эту идиотскую манеру обращаться друг к другу на «вы»?
Монах вежливо кашлянул, Тым усердно закивал, Вешников пробубнил что-то себе под нос, Логарифм хмыкнул.
– Принято единогласно. А теперь кто-нибудь объяснит мне, где мы находимся?
– У терминала номер пять, – ответил Ануфрий.
– Что? Почему именно здесь?
– Потому что эта терминала была указана в листочике, – обрадованно воскликнул Тым.
– Вы серьёзно? – Кира закатила глаза. – Вы притащили меня к единственному входу, который был перечёркнут в схеме?
– Он был помечен, а не перечёркнут, – возразил Логирифм. – Значит, нужно проверить, что в нём такого особенного…
– Он смертельно опасен, вот что в нём особенного! – девушка переводила взгляд с одного молчаливого лица на другое. – Неужели не ясно, она хотела предупредить нас, что к пятому терминалу лучше не ходить! Иначе зачем пачкать бумагу собственной кровью?
– Наш монах тоже выразил такую мысль, но верно ведь и обратное: именно через этот выход следует идти, потому что он приведёт нас к самолёту.
– Да с чего ты взял?
– Просто предположение. Самолёт, на котором прилетела стюардесса, вероятно, вместе с пилотом, находится именно за этим терминалом. Это единственный самолёт, про который можно с уверенностью сказать, что он в рабочем состоянии. Возможно, его нужно заправить, но зато он точно полетит…
– Или так, – прервала доцента Кира, – она предупредила нас, что ходить туда смертельно опасно.