Летаргия. Уставший мир
Шрифт:
– Сними верхнюю одежду, – сказала мать. – Что это ты такой довольный?
– Так, ничего.
Мать сегодня была разговорчивой и без остановки рассказывала обо всём, что видела в вечерних новостях. Только теперь, когда она поднялась на ноги, Остап увидел, как мать похудела за последние полгода. Сделав паузу, она подошла к окну, и её рука легла на пачку сигарет, лежавшую на подоконнике.
Невольно она бросила взгляд на сына.
– Мам, – нежно сказал Остап. – Может, пока не надо?
Он ещё помнил, как вчера ночью она заходилась очередным
Мать пару секунд стояла в раздумье. Потом её пальцы начали ловко выуживать сигарету из пачки.
– От этого мне уже не станет хуже, а вот если я не закурю…
Остап вздохнул, опустил тяжёлую голову на ладони.
– Я не смогу тебе помочь, мам, если ты себе не поможешь.
– Когда у тебя выпускные экзамены? – сменила она тему, выпуская струйку дыма в приоткрытое окно.
– Должны быть через несколько месяцев, в конце декабря. Но, возможно, мне удастся сдать досрочно.
– Зачем тебе спешить?
«Для неё время дома тянется медленно», – подумал Остап.
– Я нашёл новую работу, мам. Но без диплома буду получать копейки.
Она задумчиво посмотрела в окно:
– В школе ты всегда обгонял программу, именно поэтому я просила перевести тебя из третьего сразу в пятый. В восьмом классе тебя сбили с толку эти ребята с Моховой улицы, из семей уголовников. Иначе ты уже учился бы в университете.
Остап подошёл и взял её за руку:
– Мам, я ещё поступлю в университет. Вот увидишь. Мы подкопим денег. Ты придёшь в себя, и рванём в Питер или Москву.
Она сминала губами сигарету, рассеянно глядя на жёлтый фонарь в короне осенних листьев.
– Я совсем тебе не помогаю, – произнесла она дрожащим голосом. – Что я за мать?
Он ласково обнял её, поцеловал в пробор, увидел в волосах несколько седых прядей.
– Тебе просто нужно выздороветь, мам. Нужно захотеть выздороветь. Например, «химия»…
Она всхлипнула носом, перебила сипло:
– У меня совсем нет сил. Даже на то, чтобы хотеть выздороветь, нужны силы. Но скоро я тебе не буду обузой, мой мальчик…
Остап разозлился:
– Перестань, мам!
Она обняла его. Её лицо медленно менялось, тревожные морщинки между бровями разгладились:
– Иди отдыхай. Завтра я приготовлю тебе сырники.
Он ещё раз поцеловал её и хотел уже идти, но она придержала его за руку и хитро взглянула в глаза:
– Передай своей девушке, что у неё приятные духи.
У Остапа покраснели уши.
– Она… У меня нет никакой девушки.
Мать сделала театральный жест и достала из пачки новую сигарету.
– Ну в таком случае я самый здоровый человек на земле.
Она хрипло рассмеялась, поглядывая на его смущённое лицо, затем её смех перешёл в тяжёлый грудной кашель.
Остапу разрешили сдать экзамены досрочно, не без помощи отца Градуса, который имел уйму знакомых в медицинском колледже и почему-то всего за пару разговоров проникся к молодому студенту доверием. Кто знает, может, он увидел в друге Гриши то, что так хотел видеть
Для Остапа начался сложный период подготовки. Одновременно с этим он работал в двух больницах – готовиться к экзаменам приходилось либо ранним утром, либо поздней ночью. Он совсем не высыпался, но молодой организм пока ещё неплохо переносил лишение сна.
Время от времени, когда он шёл с одной работы на другую или наведывался в библиотеку, его отлавливала Лана. Иногда она приносила ему хорошие книги для подготовки, иногда бутерброды или пирожки. Последнему вечно голодный студент был особенно рад, и ему больше не казалось, что девушка действует слишком напористо, – он был вымотан и мысленно благодарил её за заботу.
В обычной больнице он проходил стажировку и помогал заведующему отделением неврологии: возился с кучей бумаг и ходил вместо него на регулярные осмотры пациентов. Эта должность досталась ему случайно из-за острой нехватки медперсонала.
В палаты чаще попадали тяжёлые больные, они подолгу лежали в койках. Остап был поражён, как мало им уделяется времени и как быстро развиваются осложнения у пациентов, которые почти не двигаются.
Медсестёр было мало, и работали они спустя рукава – подолгу не подходили к больным, даже когда те звали их. Остап часто видел, как они пьют чай в подсобке или сплетничают. Молодому человеку приходилось самому при обходах переворачивать больных, ставить им капельницы, менять утки и даже делать массаж, хотя по инструкции он не обязан был это делать. Через неделю он стал работать на автомате и даже не замечал, что пациенты начали обращаться к нему по имени.
Вечером он шёл дежурить в психиатрическую больницу. Изменённое сознание, душевные заболевания давно вызывали у Остапа исследовательский интерес. Он много читал об этом прежде и теперь мог наблюдать за пациентами с неврозами, шизофренией и биполярными расстройствами. Однако интерес этот несколько угас, когда он столкнулся с пациентами на практике. Психушка оказалась очень грустным местом, где большая часть персонала относилась к их странностям как к очередному неудобству, которое следует устранять любым способом: лекарствами, наказаниями, обездвиживанием.
Через пару недель Остап заметил, что пациенты, у которых есть занятия, ведут себя спокойнее других.
Два шизоида часто дрались по вечерам и заставляли остальных волноваться. В наказание их привязывали ремнями к кроватям.
Как-то Остап пришёл с гитарой. И полвечера они с пациентами пели. На следующий вечер повторилось то же, да ещё к концерту присоединилась пара санитарок. Отец Градуса сначала не одобрил подобные действия, но скоро смекнул, что так вечера на этаже проходят спокойнее, и решил поддержать идею Остапа. В общей палате появился пластилин, шашки, цветная бумага для оригами, небольшая библиотека. Даже здоровым людям становится плохо без занятия, что уж говорить о больных.