Летающие киты Исмаэля(сборник)
Шрифт:
Когда он выпрыгнул из окна на аллею, он услышал голос:
— Спокойно! Руки за голову!
Подняв руки, Кармода повернулся. Он увидел полисмена, который держал его на мушке пистолета.
— Повернись! Руки за голову! Быстро!
— Я ничего не сделал, господин офицер, — забормотал Кармода на языке простолюдина Каррена.
Он начал поворачиваться, затем сорвал с себя маску и швырнул ее в лицо офицера. Раздался выстрел. Пуля ударила в каменную стену. Осколки камня больно хлестнули по ногам. Кармода упал на землю, под ноги офицера. Тот упал через него и не успел опомниться, как Кармода уже был на его спине
Священник поднял маску и пистолет. Добежав до конца аллеи, он надел маску, а пистолет сунул в карман. Сзади послышались свистки, затем выстрелы. Кармода упал на землю. Пули ударили в каменную стену перед ним. Кармода перекатился за угол, вскочил на ноги и побежал. Через минуту он уже был на улице и смешался с толпой. Полицейский автомобиль с завывавшей сиреной медленно прополз через толпу. Кармода остановился и пропустил его.
Делать было больше нечего: Абога и Лефтина он упустил. Лучше всего вернуться в отель.
Из нижнего холла отеля он позвонил в номер Гилсона. Ответа не было. Тогда он позвонил Танду, и слуга сказал, что господина не будет до утра. Кармода поднялся на свой этаж с двумя полисменами. Он открыл дверь и попросил их обследовать свой номер. После обыска они доложили, что в номере никого и ничего подозрительного нет. Он поблагодарил полицейских и запер за ними дверь.
Выпив кубок вина, Кармода свернул одеяло на постели так, чтобы можно было подумать, что там кто–то спит, а сам устроился на разостланном за столом плаще. Вскоре он уснул.
Его разбудил телефонный звонок. Вместо того чтобы поспешно броситься к телефону, он осторожно выглянул из–за стола. Утренний свет проходил через железные решетки и двойные стекла окон. Все выглядело вполне безопасно, и он вылез из–за стола. Все его тело затекло от того, что пришлось спать в неудобном и непривычном положении.
Звонил Танд. Он выглядел так, как будто спал еще меньше, чем Кармода. Лицо его осунулось, глубокие морщины пролегли от носа к кончикам губ. Но он улыбался.
— Ну как тебе первая ночь в нашем отеле?
— Скучно мне не было, — ответил Кармода, взглянув на часы. — Ох, уже время ленча. Я проспал завтрак.
— У меня хорошие вести, — сказал Танд. — Месс встретится с тобой сегодня вечером. В час тругу.
— Хорошо. Теперь скажи, может быть так, что эта линия прослушивается?
— Кто знает? Может быть. А что?
— Мне нужно поговорить с тобой. Прямо сейчас. Это очень важно.
— Я не спал всю ночь, — сказал Танд. — Впрочем, кто сейчас спит? Почему бы тебе не приехать ко мне? Или ты предпочитаешь встретиться где–нибудь в другом месте?
— За твоим домом могут следить.
Танд перестал улыбаться.
— Даже так? Хорошо, я приеду сам. Жди меня перед отелем. Я буду через полчаса.
Кармода ходил взад–вперед по комнате. Руки его судорожно сжимались и разжимались в кулаки. Имя Фратт било его как камни, вылетающие из–под колес автомобиля. Фратт! Фратт! Кто такой Фратт? Где? Когда? Почему?
У него была блестящая память. Он помнил все преступления, которые совершил. Иногда он думал, что единственный способ заставить его память отключиться — это убить себя. Но это было давно. Теперь он смотрел в свое жуткое прошлое, как будто смотрел в жизнь другого человека.
Но почему он не может вызвать из прошлого
Он вспомнил имена всех своих других жертв. Их было много. Затем он попытался представить лица незнакомых ему людей, которым он причинил страдания. Их тоже было много.
К тому времени, когда он вышел из комнаты, он был как выжатый лимон. У него ужасно болела голова, чего не случалось с ним уже много лет. Может, это угрызения совести? Может, многое осталось в его подсознании, хотя он сам считал, что давно искупил все свои грехи и полностью очистился.
Он вышел из отеля, и в этот момент подкатил Танд в своем длинном черном автомобиле. Правая дверца открылась, и Кармода уселся рядом с Тандом на переднем сидении.
— Это Груза, — с гордостью сказал Танд. — Земная фирма Джи и Стого.
Танд поехал в жилой район и остановился у детской площадки.
— Не думай о тапперах, направленных на нас, — сказал он. — У меня включен скрамблер.
Кармода рассказал другу о событиях прошлой ночи.
— Я предполагал нечто подобное, — сказал Танд. — Но мы ничего не можем сделать. У нас нет никаких оснований для действий. Мы можем схватить Абога по твоему обвинению, но что с ним делать? Во–первых, ты даже не можешь сказать с уверенностью, что это был Абог. Мы можем быть уверены в этом, но для закона мало уверенности, нужны доказательства. А если и есть доказательства, то что из того? Он говорил с землянином в таверне. Это не запрещено. А перед Ночью Света в этом нет ничего необычного. Он может сказать, что не знал, что это землянин.
— Этого он не может сказать, — заметил Кармода. — Лефтин вряд ли хорошо говорит по–карренски.
— Ты ничего не можешь доказать, — сказал Танд по–английски. — Однако, как говорите вы, земляне: вовремя предупрежденный имеет четыре руки.
Кармода рассмеялся, оценив шутку. По преданию карренцев, злой дух Дуублов, подстерегающий зазевавшихся прохожих и нападающий на них, имеет четыре руки.
Танд продолжал:
— Рилг может быть вовсе и не алгулист. Напротив, верный почитатель Месса. Но он глава правительства и его главная забота — благосостояние государства и его жителей. Я не завидую его положению. Ему приходится разрываться между желанием выполнить все, чего требует Бог, и желанием сохранить статус кво. Да еще к этому нужно добавить сомнения в его собственной способности пережить Ночь. И это последнее, я полагаю, более всего влияет на его действия. Однако он не понимает того, что когда–нибудь должно произойти очищение. Так почему же не сейчас, хотя, конечно, это очень мучительно и опасно. Поверь мне, само сопротивление этому требованию Месса говорит о том, что вера мессиитов слаба. Легко исповедовать самую популярную религию, поклоняться Богу–повелителю. Но пройти высшее испытание… На это далеко не каждый решится.
— Но дети…
Танд поморщился:
— Идея не будет иметь смысла, если все население не пройдет через Ночь.
— Это нелогично, — сказал Кармода. — Предположим, что после Ночи останутся только добрые. Но их дети? Будут ли они добрыми? Не станешь же ты утверждать, что доброта заложена в генетическом коде?
— Конечно, нет. Но в основном дети повторяют своих родителей. Дело однако не в том, когда Месс объявит о всеобщем обязательном бодрствовании. Спящих не будет. Каждый должен будет проходить через каждую Ночь.