Летающий мир
Шрифт:
Маркиза понимающе кивнула.
– А у Трико – самое сложное место, – продолжала Владеница. И засмеялась:
– Вескис хочет приучить его к дисциплине.
Они вышли к Туманному. Лодки, слегка покачиваясь, стояли у берега, привязанные
к стволам нависавших над ними деревьев. Фонарики сиротливо свисали вдоль бортов. Маркиза подумала, как часто она встречала цветные фонарики у Летающих людей дома. Иные из них были настоящими произведениями искусства, с отделкой из черного серебра и цветных камней. Но и самые драгоценные из них были всего лишь напоминанием и подобием этих, простых лодочных фонарей, неизменного атрибута встреч и возвращений Летающих людей.
Провожать их вышел Леший, и теперь он обнимал всех, прощаясь.
– Держись, Колокольчик, – сказал он Маркизе, – ты легкая, ветер легко тебя поднимет.
– Да,
– Спасибо тебе, Лесник, – откликнулась она, – мне было очень хорошо у тебя. Очень теплый дом.
Потом посмотрела ему в глаза и добавила:
– Мы еще полетаем с тобой, да?
– Да-а-а, – он обнимал ее и улыбался, – Все, легкого ветра и добрых ангелов в пути.
– И не гаси огня, – ответила Маркиза прощальной фразой.
Все садились в лодки. Последней с Лесником прощалась Вескис.
– Буду вас ждать на этом же месте, – в тоне его сквозила скрываемая озабоченность. – Если что, какие новости…
– Ты узнаешь о них первым, – тихо сказала она. И улыбнулась: – Не гаси огней.
Вескис поцеловала Лесника, села в лодку, и они отчалили. Всю дорогу Маркиза глядела в переливающуюся за бортом воду и думала, что вот еще немного, и устойчивая почва уйдет из-под ног, и сама она окажется там, где есть только небо и музыка. Мир изменится. А между тем они менее, чем через треть часа подошли к островку, с которого предстояло взлететь. Они вышли. Ребята крепко привязали лодки, и Келвин, специалист по части крепких узлов, проверил их прочность, сделав Трико внушение за некрепко привязанную лодку (при этом, когда оказалось, что узел Грегори еще слабее, Келвин лишь перевязал его, несмотря на все красноречивое молчание Трико).
Потом они нырнули под кроны деревьев и по тропке вышли на поляну, достаточно широкую, чтобы с нее начинать взлет.
Вескис подняла руку. Все смолкли и быстро, без команды, выстроились в порядке строя. Вескис повернулась к небу и стояла, вымеряя курс. Потом тихо, тихо полилась мелодия, быстро подхваченная Летающими людьми, так что уже и непонятно было, кто первый запел.
Когда ты в общем строю, запеть легко. Маркиза запела вместе с остальными. Музыка постепенно охватывала ее, вся природа начинала петь в такт с Летающими людьми. Легкий ветер коснулся ее лица. Музыка постепенно раздувала ветер, как ветер раздувает пламя костра. Звуки становились сильнее, и ветер крепчал. Наконец Маркиза услышала, что поет в голос, в полный голос, а ветер уже раздувает ее волосы, поднимает руки, зовет. Передний ряд качнулся, Маркиза оттолкнулась от земли – и полетела. А музыка поднимала ее выше и вдаль. И уже можно было не петь, – мелодия звучала внутри, сама.
Сначала они сделали круг над озером, и Маркиза увидела золотой шпиль дома Лесника, мелькнувший среди зеленых деревьев. Затем они стали подниматься все выше и выше, и стало холодно. И тогда, как ее учили, Маркиза сосредоточилась на звуке, на мелодии. Музыка должна была оградить ее в пути и от холода, и от ветра, и от всего дурного, что могло повстречаться. К тому же, строй согревал, потому что и справа и слева она ощущала энергию мелодии своих друзей.
Мелодия была стройной и ясной, как полет. Линии полета следовали музыке, а она, в свою очередь, продолжала движение полета. Она была наполнена стремлением вдаль, туда, где облака смыкались с лазоревым бликом солнца, и воздвигали воздушные замки, горы и ущелья огромной красоты. Однажды Маркиза загляделась на эти замки, и едва не остановилась, ее мелодия стала гаснуть. И она вздрогнула, когда совсем рядом услышала низкий, ясный звук, подтолкнувший ее – это Остин сзади напомнил, что надо держаться строя.
Впереди Маркиза видела развивающиеся под небом волосы Елены. Солнце всегда украшало Летающих людей в удивительные по красоте уборы. Маркизе показалось, что она слышит и такую же золотистую, звонкую песню Елены, чуть похожую на ее собственную. Слева же она ощущала дивную, слаженную энергетику, исходящую от Владеницы и Влада. Справа – справа был Келвин, а значит – уверенность и безопасность. В его мелодии Маркиза могла купаться, она была широка, как река, и полноводна.
Так они летели. Проходило время, – Маркиза не знала, сколько времени прошло, но почувствовала, что скоро они прилетят. Они поворачивали. Вплетались
«Уэслеры», – похолодело у нее внутри.
Тут же она почувствовала, как Келвин взял ее за руку. Она услышала мощную его мелодию, сильную и чистую. Другую руку Маркиза протянула Владенице. Общий звук слился в строю в такую сильную песню, исполненную вызова и стремления, что колебания прекратились. Они полетели быстро, очень быстро, и Маркиза увидела, как лиловые тени взметнулись под ветром – все ближе, ближе… Она держала руку Келвина изо всех сил и пела. И они пролетели справа от темно-бурого, распахнутого им навстречу нечто, которое Маркиза на миг ощутила на себе: движение в этом месте останавливалось, все замирало и цепенело, как в замедленной съемке. У Маркизы сдавило в ушах, – и все кончилось. Они успели пролететь мимо, не войдя в зону действия уэслеров, лишь слегка задев их поле. Но этого оказалось для Маркизы достаточно: от ужаса, сковавшего все ее тело, мелодия рассыпалась, Маркиза чувствовала, что гаснет. Нет у нее сил, чтобы петь, она чувствовала, что еще держится в строю, но из последних сил. Она останавливалась, она снижалась… Келвин еще крепче схватил ее за руку. Маркиза ощутила, как волна звука накрывает ее. Ей стало хорошо, тепло. Мелодия держала ее, – надо только не расслабляться и сосредоточиться на ней, – все будет хорошо… Потом она почувствовала, что Келвин тянет ее куда-то, отпустила Владеницу – и полетела рядом с Грегори и Еленой. Теперь они подхватили ее. Их мелодия была более легкой, высокой, как весенняя трель, и Маркизе было легче попасть в тон. Потом она увидела, как обернулась к ней Вескис, и протянула руку. Маркиза протянула в ответ свою, и они полетели рядом.
Здесь, впереди, гулял ветер. Розовые облака под ними, облака вокруг – и бесконечный простор вдали. А главное – Маркиза услышала песню Вескис.
В песню Вескис легко было войти Маркизе, потому что она была легка для полета. Казалось (а может, так и было), само Небо пело с ней, потому что песня эта была ему родной. Как долог путь, подумала Маркиза, и все уходит, все пройдет… только Небо, отрешенное и ясное, сохраняет память о мирах, проплывающих под ним. Их дни быстротечны, они пройдут, как морская рябь. Но будет в них то, что Небу забыть невозможно… И держась за руку Вескис, она услышала что-то особое, глубоко личное, в самом сердце ее песни. Что-то о забытом доме, о других берегах, которые невозможно ни встретить, ни вернуть… То, о чем можно поведать только Небу. И отчего-то Маркиза подумала, что все, кого Вескис любила, уже не увидятся с ней, а умение так летать куплено дорогой ценой. Колокольчик в душе Маркизы зазвенел.
– Ты что, Малыш? – улыбнулась ей Вескис.
– Все хорошо, – сказала Маркиза. Слезы стали застилать ей глаза, и она не увидела, как зачернела перед ними полоска земли, как отразились их тени в хрустальной глади таинственного озера в сердце леса. Тихо, тихо мелодия смолкала. Они снижались.
8
Они опустились на площадку, по размерам не больше той, откуда несколько часов назад взлетели. Несколько минут все в них еще пело, тихо, как бы привыкая к новому месту, и внося его в свою песню. Потом мелодия сама остановилась.
Уже вечерело. Воздух был благоуханен и свеж. Природа была другой, – Маркиза не могла это объяснить, но почувствовала, что и сосны вокруг нее, травы, и воздух здесь другие. «Как будто моложе», – почему-то подумала она. Несмотря на огромную усталость, навалившуюся на нее, Маркиза была поражена переменой – то ли внутренней, то ли внешней: ее чувства словно посвежели, обострились. Она сильно ощущала сосновый аромат, прикосновение воздуха к щеке. Слух ее также обострился, голова закружилась. Френк, стоящий рядом, обнял ее: