Летающий мир
Шрифт:
– А что, ты опять отрывался от строя? – строго спросил Дон Пьетро, не забывший воспоминания о пересоленом ужине.
– Да было немного, – чуть смущенно улыбнулся Трико. Но тут же спохватился: – Но я же не могу все время в одном тоне лететь! Я – импровизатор, ты же знаешь!
– Вот за такую импровизацию в группе Фераллини тебе бы сначала прочистили мозги, а потом вовсе отстранили от полетов! – нравоучительно сказал Дон Пьетро.
– Да уж, – усмехнулся Грегори, летавший несколько раз с группой Фераллини, – у Фераллини не забалуешь.
– А что, – спросила Маркиза, – разве в группе Фераллини все летят в одном тоне?
– И на
– М-да, – почесал затылок Келвин. – Я бы так летать не смог.
– Да ладно, ребята, – примирительно вступил Лесник, – Все знают, что у вас лучшая группа. У Фераллини дисциплина железная…
– Но кроме Вескис никто не может держать симфонию и лететь через волны к звездам, – докончила мисс Велли.
– Это точно, – подтвердил один из самых опытных Летающих людей Фрэнк, сидящий справа от места Вескис. – Кстати, а где Вескис?
– Кис, ты где? – обратилась Велли вглубь дома. И оттуда донеслось:
– Да, уже иду.
И легкой походкой в зал вошла Вескис Ламарт, лидер группы. Ничего особо примечательного, на первый взгляд, в ней не было, – разве что необыкновенно густые темные волосы и гибкие, тонкие кисти рук отличали ее. Вескис нельзя сравнить было, конечно, с черноволосой красавицей Владеницей, мимо которой спокойно пройти мог редкий представитель Летающего и нелетающего населения мужского пола. В группе Вескис вообще собрались красивые летающие люди, очень даже красивые. Но глядя сейчас на Вескис, Маркиза любовалась ею. Она видела в ней легкость и решимость, те качества, что присущи людям, знающим, зачем они живут, и куда направляются. Она была молода, хотя возраст Вескис определить было трудно. Лицо ее было чистым и ясным – словно небо обточило его, как обтачивает море попадающие в него камешки. Впрочем, если бы Маркиза была чуть старше, она бы, быть может, решила, что все свойства Вескис были следствием одного: она была Мастером, чувствующим музыку и ритм полета непревзойденно, и имела все необходимые для этого качества. И ничего лишнего.
– О чем здесь уже говорили? – спросила Вескис, беря бутерброд.
– Говорили о том, что ты лучше всех знаешь дорогу к звездам, – сказал Фрэнк.
– К счастью, это не так, – сказала Вескис, улыбнувшись, – Дорогу к звездам я не знаю. Хотя… может быть, скоро придет время, – и нам она понадобится.
– А что, есть какие-то симптомы? – спросил Остин.
За столом смолкли. Маркиза ощутила, как холодок тревоги коснулся ее души. Нельзя долететь до звезд, – подумала она, – Можно до неба, а сквозь небеса, к звездам,
– невозможно…
Но Вескис подняла брови и рассмеялась.
– Ты же знаешь, Остин, всегда есть повод задуматься о том, что нас ожидает за поворотом. Но наше будущее мы скоро узнаем. За тем и летим в Заозерье.
– А, так вот зачем мы летим! – обрадовался Трико. И за столом снова завязался разговор.
Маркиза оглянулась. Владеница уже сидела без Влада, который пошел общаться к Грегори и Леснику.
– Влади, мне что-то как-то тревожно, – обратилась к Владенице Маркиза.
– Да? – оглянулась та лучезарным, счастливым взглядом.
– Влади, мне отчего-то стало тревожно, когда они заговорили
– Не бойся, Малыш, – мягко сказала Владеница. – Пока все хорошо. А что случится, то случится, верно ведь?
– А при чем здесь дорога к звездам, Влади?
Владеница молча смотрела на хрустальные переливы в своем бокале. Видно, она
подбирала слова. Потом сказала:
– Понимаешь, Малыш, до звезд долететь нельзя. Но есть одно небесное тело, к которому путь бывает открыт. Это звезда Онтарио.
Маркиза вспомнила. Вернее, у нее появилось чувство, что она касается сейчас чего-то знакомого, но забытого когда-то. И вот чуть-чуть – и она вспомнит…
– Звезда Онтарио, – продолжала Владеница, – неизвестно, может, это и не звезда вовсе. Но Летающие люди всегда были связаны с ее заходом и восходом. Их будущее зависит от нее.
Она посмотрела на встревоженное выражение лица Маркизы и улыбнулась:
– Но ты не бери сейчас это в голову, Малыш. Завтра тебе лететь в свою первую большую дорогу, – это самое важное.
Владеница слегка сжала Маркизе руку и обратилась в сторону зовущего ее мужа:
– Да, Влад, я иду.
Тем временем музыка в зале стала тише. Кто-то принес гитару. Маркиза налила себе
сок и замерла в предвкушении. Летающие люди стали петь.
Как она любила эти песни! Они рождались на земле, но были продолжением жизни в небе. В них Летающие люди вплетали свои мелодии, пойманные в полете. На каждый случай была у них песня: были песни-ожидания и песни-встречи, песни о быстрых ветрах и о мечтах, которые никогда не сбываются, песни благословения и песни о разлуке. Были песни, которые поются самым близким и любимым, и песни для большой компании.
Сейчас настрой был веселый. Трико сообщил, что будет новая песня, и взял гитару. Ему подпевали Келвин и Остин (видно, они подготовились заранее). Под звонкий перебор он весело пел о своей неудавшейся жизни и постоянных неприятностях, а также о мечте совершить что-нибудь великое и несуразное, например, украсть русскую девушку и русскую тройку с санями. Маркиза запомнила припев, ибо он был очень театрален.
О если б только раз – взлетели в небо сани!
О если б раз – хватило бы огня!
И чтобы Вескис изумленными глазами,
Забыв про всех, глядела на меня!
При этом он драматично вставал на одно колено напротив места, где сидела Вескис. Та смеялась, отмахивалась и пыталась «перевести стрелки» на сидевшую через два стула от нее еще одну девушку, белокурую Елену:
– Вот русская девушка, Трико!
Но Трико упрямо мотал пышной курчавой шевелюрой и пел свое.
Маркиза улыбалась. Она легко могла представить себе Вескис в полете, Вескис задумчивую, решавшую проблемы, Вескис радостную или печальную, но никогда – Вескис, влюбленную в мужчину. Да и Трико просто дурачится. На самом деле, – кто же не знает? – Ему нравится Велли. Но Велли многим нравится. А особенно – молодому, красивому и умному англичанину по имени Алан из группы Доминика Роше. Они с Аланом говорят на одном языке. Поэтому вряд ли Трико что-либо светит. Но может быть, ему вообще нравятся все симпатичные девушки, – вот и на нее он поглядывает то и дело, когда поет свои песни. Но ей пока тоже нравятся все, и никто – особенно. Ей нравится летать.