Летит стальная эскадрилья
Шрифт:
После вальса заиграли фокстрот, и Вячеслав уверенной пружинистой походкой подошел к девушке (боевое братство выручало и на земле). Жестом пригласил на танец. Но, к нашему удивлению, в танце пилоту вдруг отказали. Это было невиданным! Баянист даже играть прекратил. Последовало энергичное и жесткое решение: девушку, а заодно и ее партнера с танцев удалить. Словом, погорячились мы, перестарались. Я чувствовал себя несколько неловко и до конца вечера сожалел о случившемся. А девушка в голубом несколько следующих вечеров на танцах не появлялась.
Отчего-то тревожно застучало сердце солдата.
Вот и окошко с надписью: "Секретное отделение". Решительно, без стука я открываю дверь.
– Сюда вход воспрещен!
– откуда-то из угла, из-за кипы бумаг строгий, но приятный голос.
– А мы - пилоты!
– Пилотам также запрещено!
– Девушка, мы к вам лично по очень важному делу.
– У вас ко мне не может быть дела!
– Девушка, я извиниться пришел вместе с другом и пригласить вас сегодня на танцы...
Мы упрямо не уходили, добиваясь согласия строгой батальонной секретчицы на встречу в клубе. Откуда-то появился замполит батальона и, узнав, с чем пожаловали летчики, обещал наше дело уладить.
Танцев в этот день я ждал нетерпеливо. На удивление всем, пришел в клуб одним из первых. Когда же появилась "голубая девушка", как зашифровали секретчицу из батальона мои друзья, Костя Щепочкин скомандовал:
– Маэстро, танго! Приглашают пилоты!
Подошел в нерешительности к девушке. Молча кивнув, она подала мне правую руку. Молодец замполит - провел работу! Тоненькая, легкая как пушинка, партнерша быстро реагировала на мои трудные, нестандартные па.
– Вас как зовут?
– Валентина.
– А меня Григорий! Я буду танцевать с вами весь вечер!
– Если так, как сейчас, у меня ног не хватит...
– А вы меня поучите, я смышленый!
– Учить - моя профессия, - загадочно ответила партнерша и тут же остановилась.
– Медведь!..
После танцев разговорились, и неожиданно для обоих выяснилось, что мы уже давно знакомы. Чего только не бывает на войне!
– Имя у вас красивое, а фамилия?
– спросил я в тот вечер Валентину.
– И фамилия не из худших - Чистова я.
"Чистова Валентина? Такое совпадение?.." - подумал я, а вслух сказал:
– Не скажете ли вы, что еще и из Запорожья, да еще и секретарь райкома комсомола?
– Откуда вам известно обо мне? Я действительно прибыла из Запорожья, где работала секретарем райкома комсомола.
– Вы писали письма на фронт?
– Да, подписывалась от имени комсомольцев.
– А я - Дольников. И тоже от имени комсомольцев отвечал вам!
– Вы Дольников? Ну, нарочно не придумаешь...
Наши встречи стали почти ежедневными. Валентина постепенно входила в круг нашей летной жизни. Всей душой она полюбила нравы и обычаи летчиков, наше веселье, шутки. Как свое, принимала и горе при потере боевых друзей.
Когда отгремели залпы победы, мы справили свадьбу. С тех пор и идем с Валентиной Михайловной рука об руку по нелегким дорогам
Хотелось бы больше рассказать о судьбах наших славных девчат: в каждой атаке, в каждом припомнившемся боевом вылете они незримо оставались с нами, наши боевые подруги.
* * *
Ранним февральским утром Иван Бабак получил приказ прибыть на беседу к комдиву Александру Ивановичу Покрышкину. Летчиков Александр Иванович редко вызывал к себе, за исключением командиров полков. Зато сам часто бывал в подчиненных частях и знал каждого пилота не только в лицо, но и как воздушного бойца, потому что летал на боевые задания с группами из каждого полка.
Эту новость мы, конечно, горячо обсуждали. Мнения высказывались самые разные.
– Что-то не то...
– задумчиво сказал Петр Гучек.
– Чего ж тут не то - все то! Заберут нашего Ильича!
– уверенно произнес Василий Сапьян.
– Ну и провидцы. Да с орденом вернется Иван Ильич, а может, и со второй звездой, - не менее уверенно возразил комэск Пшеничников.
– Бесполезно судачить! К вечеру узнаем, - спокойно заключил Дмитрий Глинка, и разговор собравшихся на завтрак летчиков умолк.
В дивизии Иван несколько задержался, это еще более разожгло наше любопытство, опять посыпались догадки. И все-таки уже до возвращения Бабака по никому не известным каналам быстро распространился слух о его переводе. Прав оказался Сапьян. Действительно, уходил от нас гвардии старший лейтенант Бабак. Он получил назначение на должность командира 16-го гвардейского истребительного авиаполка нашей дивизии с одновременным присвоением ему звания капитан.
Все пилоты восприняли новое сообщение с нескрываемой гордостью, как большую личную радость. Это же наш Ильич, еще два года назад не обстрелянный сержант Бабак, стал во главе одного из лучших гвардейских полков! По мирному времени такое событие, конечно, небывалая редкость. Срок для столь стремительного служебного роста крайне небольшой. Но два суровых года войны, когда за плечами летчика более 300 боевых вылетов да 37 уничтоженных лично в воздушных схватках фашистских самолетов, - это уже качественно другое измерение. Боевые свойства Бабака не ограничивались смелостью и умением наверняка разить врага: он быстрее других сформировался и как организатор боя, и как отличный воспитатель - ведь по профессии Иван был учителем. Поэтому-то назначение столь молодого по возрасту летчика на высокий пост не только в нашем, но и в 16-м авиаполку все восприняли с уверенностью, что командир подобран вполне достойный, способный возглавить гвардейскую часть.
Только для Ивана это назначение оказалось совсем неожиданным. Когда он вернулся от комдива, мы заметили, что Бабак невесел, даже как-то смущен. И он откровенно поделился с боевыми друзьями серьезными сомнениями - сможет ли стать полноценным командиром полка?..
Перед уходом на новую должность Иван Ильич Бабак подошел ко мне и проникновенно сказал:
– Ну, Грицко, воевать до полной победы будем вместе, а вот самолет мой командование полка приказало передать тебе. Я рад этому. Знаю, что отдаю его в надежные руки.