Летнее Солнцестояние
Шрифт:
Так, часть за частью, кусок за куском, Брекен выстраивал цельную картину системы и составлял мнение о главнейших ее деятелях. Он узнал, что Рун «коварен, словно горностай», что Биндль «впал в хандру и засел где-то в своем Истсайде», он с интересом слушал рассказы о Догвуде и Меккинсе. Случайные знакомые, с которыми во время этих странствий его сводила судьба, поведали ему и о Халвере, и о том, что совы наиболее опасны не где-нибудь, но именно на опушке леса, и о том, сколь грозны луговые кроты.
Он нередко слышал и рассказы о Ребекке, причем в роли рассказчиков в этом случае обычно выступали самцы, потешавшиеся над кротихой, попадавшей в самые невероятные переделки,
Судя по рассказам, она была своенравна, крупна, словно самец, упряма и смешлива. Она относилась к числу осенних кротов (они, как известно, отличаются особенными жестокостью и агрессивностью); любила танцевать на поверхности Бэрроу-Вэйла; воспринималась братьями как проклятие всей их жизни; едва ли не каждодневно подвергалась нещадным наказаниям со стороны Мандрейка.
Конечно же, образ Ребекки не мог не привлечь внимания Брекена. Будь он пообщительнее и будь Ребекка дочерью любого другого крота, он обязательно отправился бы на ее поиски. Да, он мог проникнуть практически в любой туннель и едва ли не в любую нору системы, но какой ценой — ведь он никогда не общался с кротами как равный... И все же в течение какого-то времени он пытался разыскивать Ребекку в коммунальных туннелях, мало того, он даже выбирался на поверхность Бэрроу-Вэйла, надеясь увидеть там танцующую кротиху, но поиски эти оказались тщетными, и он отказался от своей затеи.
Вскоре он увлекся совершенно иными вещами. Истории Эспен, в которых рассказывалось о Древней Системе, которая, насколько мог понять Брекен, давно не посещалась кротами, покорили его воображение. Его поражало и то благоговение, с которым кроты говорили о каком-то таинственном «Камне», который, как Брекен понял, существовал отдельно от Камня Данктона и управлял жизнями всех кротов системы. Может быть, речь шла о каком-то невидимом Камне?
— Где он? — спрашивал Брекен. — На что он похож?
Но ни один крот не мог ответить. Брекен знал, что ему следует самому отправиться в Древнюю Систему, но боялся сопряженных с этим путешествием тягот и опасностей и потому уповал на то, что встретит когда-нибудь крота, которому доводилось там бывать.
Так, неослабевающий интерес и то обстоятельство, что он к этому времени уже успел исходить вдоль и поперек Вестсайд и Бэрроу-Вэйл, и направили его на склоны Данктонского Холма.
Глава шестая
На склонах обитало гораздо меньше кротов, чем в низине. После того как Брекен совершил несколько вылазок, поднимаясь каждый раз все выше и выше, он понял, что прежние навыки здесь не годятся. Привычные дубы, вязы и густой безопасный подлесок сменялись открытым и голым буковым лесом, земля в котором была сплошь покрыта сухой листвой, производившей при каждом его движении немыслимый шум, который выдавал его с головой. Норы и туннели этого приграничного края вызывали у Брекена ощущение странной неприютности, которое первое время сильно угнетало его. Туннель следовал за туннелем, и все они были пусты и пыльны или же заселены ласками и полевками — эти существа предпочитали селиться возле самого входа в туннель и редко спускались вниз. Порой он натыкался на системы, которые казались покинутыми своими обитателями совсем недавно: здесь и там виднелись сухие объедки червей, входы были свободны от травы, явственно слышался запах, которым обитатели нор метили свои владения. Самих же кротов Брекен встречал редко.
Кое-где он натыкался на обширные необитаемые пространства, на которых кроты даже не пытались рыть норы,
Первое время склоны действовали на него настолько удручающе, что, недолго побродив по ним, он кубарем скатывался в Вестсайд, пробираясь к нему по коммунальным туннелям, а иногда и по поверхности (в тех случаях, когда передвижение по туннелю могло обернуться для него стычкой с особенно нервным кротом). Ох, и трудное же это дело — ублажать кротов!
Май незаметно сменился июнем. Теперь Брекена уже никак нельзя было назвать молокососом. Рут и Уиттир давно не уступали в размерах взрослым кротам и старались вести себя соответственно — своего брата они теперь либо игнорировали, либо презрительно отшвыривали в сторону, когда он путался у них под ногами. Если Брекен находил червей в их присутствии, они грозно заносили над ним когтистые лапы и забирали его добычу, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.
Он прекрасно понимал, что время его жизни в материнской норе подходит к концу. Чтобы хоть немного растянуть его, он вел себя подчеркнуто по-детски, изображая из себя совсем юного, застенчивого, готового угодить всем и каждому кротенка. Буррхед называл его теперь не иначе как «юный Брекен», подчеркивая тем самым разницу меж ним и двумя другими детьми, которые, по его мнению, развивались совершенно нормально. Буррхед начинал склоняться к мысли, что Брекен — отсталый ребенок, тратить на которого время, а тем более нервы бессмысленно. Было понятно, что в родительской норе Брекен пробудет совсем недолго — до того времени, пока новое поколение не приступит к поискам территории для самостоятельного жительства.
— Вот уж не повезло нам с младшеньким... — сказал Буррхед своей супруге как-то в конце мая. — Ничего не поделаешь — в семье, как говорится, не без урода.
Эспен кивнула, хотя в глубине души считала иначе. Конечно, она не могла не расстраиваться, глядя на Брекена, но он же порой был единственным ее утешением.
— Брекен совсем не такой глупый, каким порой кажется. Он знает о системе больше, чем другие двое. Да что там — он в этом смысле уже и меня обставил!
За этими словами угадывалось ее истинное отношение к Брекену, характерное для самок, более всего на свете пекущихся о самых слабых своих чадах, в надежде на то, что со временем из них может выйти что-то путное. Помимо прочего, Брекен очень любил слушать ее рассказы, чего нельзя было сказать о Руте и Уиттир, которых — как истинных представителей кротовьего племени — подобные глупости не интересовали.
Однако она не стала говорить всего этого Буррхеду, поскольку судьба детей ее уже не особенно волновала. В скором времени они должны были разбрестись кто куда, и это ее даже радовало. Брекен, чувствовавший ее настрой, проводил все больше и больше времени за пределами родной норы и даже стал задумываться о том, где ему следует искать свой новый дом. Разумеется, ему и в голову не приходило состязаться за вестсайдские земли с кротами, подобными его родному братцу Руту. Он был еще в своем уме! Северные края и Истсайд он знал совсем плохо и потому стал склоняться к мысли о том, что ему следует поселиться не где-нибудь, а именно на склонах холма. Да, червей там было мало, но там не было и кротов, что и составляло главное преимущество этих мест. Тамошняя жизнь не сулила особых благ, но он к ним никогда и не стремился.