Летнее Солнцестояние

Хорвуд Уильям

— Пожалуй, да,— с готовностью ответил Рун, любуясь совершенным изваянием.

— Таких сов я видывал и прежде, — продолжил Мандрейк. — Я попал в те туннели уже после того, как ушел из Шибода. Они были созданы лапами древних кротов, для того чтобы вселять ужас в сердца тех, кто попытается проникнуть в тайны заповедных туннелей. На одних кротов это действовало очень сильно, меня же только забавляло. Если бы там действительно было что защищать... Все это чушь, верно? Смех, да и только...

Брекен, который так и сидел за камнем, пытался понять, что же могло произойти по другую его сторону. Он слышал звук удара

и видел его последствия — сухая земля и пыль, все еще остававшиеся на камне, осыпались вниз, припорошив пол туннеля и его собственную шкуру. Он не стал стряхивать с себя пыль, боясь выдать себя неосторожным движением. После жуткого скрежета когтей, скользнувших по камню, установилась тишина. Затем Брекен услышал крик, топот убегающего крота и гневный рык, который, вероятно, принадлежал самому Мандрейку. Вновь стало тихо. Наконец он вновь услышал низкий голос Мандрейка, отдавшего какую-то команду, а затем — уже куда более внятно — спросившего:

— Ты понимаешь, что я имею в виду, Рун?

Значит, там был и Рун! Но о чем шла речь? Брекен навострил уши:

Большая часть последовавшего вслед за этим разговора показалась Брекену начисто лишенной смысла, пока Мандрейк не сказал, что он «уже видывал таких сов» в некоей далекой системе, в которую он попал после того, как покинул Шибод.

Выходит, на той стороне камня была изображена сова, призванная отпугивать не в меру любопытных кротов!

— Ну что ж, оставим пока все, как есть, — произнес Мандрейк. — Нужно создать у народа такое впечатление, что мы столкнулись с невиданными опасностями, — в этом нам поможет и наш подручный — видел, как он перепугался? — Тут же Мандрейк прибавил: — Я очень рад, что ты не струсил, Рун. Мне не хотелось бы видеть рядом с собой размазню или суеверного болвана.

Мандрейк легонько ударил когтями по камню. По Древней Системе вновь прокатилось эхо.

Рун улыбнулся, потешаясь над Мандрейком, не понимавшим важности и силы древних изваяний. Про себя же он подумал: «Черная сила, черные клюв и коготь — что ты знаешь о них, презренный глупец?»

Мандрейк снял лапу с камня и внутренне содрогнулся. В туннеле было очень холодно, но содрогнулся он вовсе не от холода — Мандрейк неожиданно понял, что глаза Руна вызывают у него те же чувства, что и блестящие черные глаза каменной совы. Он не любил Руна. Таким, как он, доверять нельзя. Мандрейк повернулся спиной к сове и направился к норе Ру. Он шел неожиданно тяжело и ощущал неведомую доселе усталость. Усталый и старый. Да, в противостоянии сове он поборол ту последнюю толику физического страха, которая таилась до этих пор в глубинах его души. Но когда крот теряет весь страх полностью, обретаемая им свобода может сделать его жертвой еще более темных и гибельных страхов, таящихся в кротовьих душах.

Рун наблюдал за тем, как Мандрейк идет по туннелю; сверхъестественная, дьявольская чувствительность позволила ему понять, что Мандрейк уже не тот, что прежде. Он вновь посмотрел в темные глаза совы. Еще немного — и он, Рун, станет единовластным хозяином Данктона.

Совершенно обезумевшая Ру вышла вслед за тремя крупными кротами на поверхность и, щурясь от света, припала к земле, ожидая решения своей участи.

— Может, убить ее? — спросил Рун, понимая, что боевик расправится с ней с удовольствием.

Ру сжалась в комок, жалобно

глядя на них. Она даже не пыталась защищаться, понимая, что в любом случае ей не удастся избежать смерти.

Мандрейк посмотрел ей в глаза. Сказать, что в его глазах отразилась жалость, было бы неверно. Мандрейк не знал, что такое жалость. Жестокость и усталость — вот что угадывалось в этом взгляде. Совсем недавно он, не раздумывая, кивнул бы головой, Рун подал бы сигнал боевику, и тот с удовольствием выполнил бы привычную кровавую работу. Недавно, но не сейчас.

— Зачем? — отозвался Мандрейк.

Рун и боевик посмотрели на Ру с нескрываемым презрением, после чего все трое отвернулись от Ру так, словно ее уже не существовало на свете. Чувство собственной ничтожности буквально раздавило Ру — она не радовалась ни тому, что ее мучители ушли, ни тому, что осталась жива. Она принялась горько рыдать, прекрасно понимая, что не может вернуться ни в Бэрроу-Вэйл, ни в туннели, ставшие не так давно ее вторым домом. Идти было некуда. Ей хотелось одного — умереть, забыться вечным сном, в котором нет ни систем, ни кротов...

Когда через несколько часов Брекен подошел к халверовской системе, она продолжала сидеть на том же самом месте. Он услышал ее прежде, чем увидел. После того как кроты покинули туннели, он пробрался в них сам и, убедившись в том, что в системе Халвера никого не осталось, вылез на поверхность и тут же услышал чье-то всхлипывание.

В течение долгого времени Брекен наблюдал за Ру, пытаясь понять, почему эта странная кротиха не боится сов и не ищет убежища даже с наступлением сумерек. Он думал и о том, стоит ли пытаться заговорить с ней.

В конце концов он направился прямо к Ру. Она глянула в его сторону, однако, к крайнему удивлению Брекена, даже не сдвинулась с места. Вместо этого она понурила голову и тихо спросила:

— Вы пришли убить меня?

Ее слова показались ему такими дикими и несообразными, что он замер от изумления. Только теперь Брекен заметил, какая она маленькая, грязная и вдобавок перепуганная. Он посмотрел на лоснящуюся шерсть, покрывавшую его лапы, и почувствовал силу своих мышц. Он превратился во взрослого сильного самца!

Брекен рассмеялся и ответил, что ему приходилось играть роль жертвы, но убийцы — никогда. Она громко засопела и вытерла мордочку лапой, несколько успокоенная его смехом и одновременно пораженная его странным видом и ощущением исходящей от него силы, хотя он был куда меньше Руна и боевика. С Мандрейком она его даже и не сравнивала. Других, подобных ему исполинов на свете попросту не существовало!

— Кто ты и откуда? — спросил Брекен.

— Меня зовут Ру, а жила я возле Бэрроу-Вэйла...— ответила она.— Но меня... меня выгнали из моей норы. Я жила на склоне, пока сюда не пришел Крот Камня. А ты кто?

— Брекен, Житель Вестсайда.

Ответ его был, мягко говоря, не совсем точен, поскольку с недавнего времени он стал жителем Древней Системы. Однако, наученный горьким опытом, он решил для начала получше познакомиться с кротихой. Упоминание Древней Системы могло перепугать ее еще сильнее.

— Я знал Халвера, — добавил он, надеясь тем самым объяснить причину своего появления на склонах. Установилось неловкое молчание. Следующий вопрос был задан ими одновременно.

— Кто такой Халвер? — спросила Ру.