Летнее убежище
Шрифт:
Они продолжали танцевать, и Джордж от души веселился, когда она показывала ему разные приемы ведения партнерши.
— Вряд ли мы с вами заработали бы приз, — сказал он, — но удовольствие я получил громадное! Теперь я жалею, что не танцевал на свадьбах своих сыновей.
Его признание позволило Клэр задать вопрос, который все время вертелся у нее на языке:
— А кстати, где они, Джордж? Где сейчас находятся ваши родственники?
— Вас интересует не это, а почему они не приехали сюда со мной.
— Пожалуй. Но вы можете не отвечать, если не хотите.
— Они
— И не поехали, потому что…
— Потому что уверены, что я вернусь раньше, чем они успеют собрать вещи.
Именно это она и подозревала. Как правило, родственники не хотят, не могут поверить в неотвратимость смерти близкого и любимого человека.
— Надеюсь, Джордж, вы настаиваете на своем решении не из простого упрямства.
— Не беспокойтесь. Я достаточно долго и серьезно обдумывал идею этой поездки, чтобы убедиться в правильности своего решения.
Вероятно, потому, что у Клэр не было своей семьи, ее всегда интересовали семейные отношения. Она пыталась понять, как получается, что любящие люди ссорятся, а потом снова живут вместе как ни в чем не бывало. Как им удается прощать друг друга, как между ними образуются прочные, надежные узы. И не важно, благополучной была семья или не очень, она всегда извлекала из своих наблюдений нечто важное.
Клэр трогало серьезное отношение Джорджа к его одежде, его предупредительность и вместе с тем неуверенность в себе. Он как ребенок радовался, что она не скучает в его обществе, старался выбрать из меню самые вкусные и одновременно легкие блюда, чтобы угодить ее вкусу. «Если бы ты был моим дедом, я никому бы тебя не отдала!»
Было уже темно, когда Росс и Натали добрались до Авалона, представшего перед ними в виде россыпи освещенных оком и улиц на берегу озера Уиллоу. Он плохо представлял себе подобного рода места, но Натали сказала, что уже была в Авалоне.
— Даже несколько раз, — подчеркнула она, откладывая карту.
— Здесь? Я об этом не знал.
— После возвращения из Африки мои родители стали жить в Олбани. И когда я к ним ездила, мне больше всего нравилась вот эта станция. — Она показала на отреставрированное здание под вывеской «Эппл-три Инн» с освещенным крыльцом и рекламой обедов. — Там десять лет назад один парень сделал мне предложение стать его женой.
— Ну да!
— Я не шучу. Это было в сочельник. Я пришла в ужас!
— И почему это был не я?
— Очень смешно!
— Но ты мне про него не говорила.
— А я вовсе не обо всем тебе рассказываю. И честно говоря… особенно хвастаться было нечем. Эдди симпатичный и хороший парень, но оба мы были еще слишком молоды. Интересно, что с ним потом стало.
— Ничего! Его жизнь оборвалась в ту самую секунду когда ты отвергла его предложение.
Она засмеялась:
— Все-таки я так рада, что ты уже вернулся. Не знаю, как я без тебя жила!
— Посылала мне послания по электронной почте каждый день по нескольку раз.
— Да, только теперь я вижу твою симпатичную физиономию и слышу твой живой голос, а это совсем другое дело!
Они остановились у заправочной станции, чтобы спросить, как добраться
— Хорошо, что я решила ехать с тобой, — сказала Натали, всматриваясь в темный лес, когда они выехали из города. — А то здесь так темно, хоть глаз выколи. И пустынно. У меня такое ощущение, как будто я участвую в съемках фильма ужаса для подростков.
— Только мы с тобой далеко не подростки, и кричать здесь не от чего.
— Ты говори про себя. — Она вздрогнула. — Может, остановимся, и ты опустишь верх?
— Да еще тепло.
— Здесь, наверное, вокруг полно всяких скользких ночных тварей!
— Постараюсь их не переехать. И будем надеяться, никто из них не упадет нам на голову.
— Росс, честное слово…
— Ну, перестань, что ты как маленькая.
Дорога вдоль озера вела их на север. Миновав несколько ферм и отдельно стоящих резиденций, они оказались… среди полной пустоты, только кусты да деревья, и ни одного огонька, кроме звезд над головой. Наконец, впереди показался знак с надписью: «До исторического лагеря „Киога“ 2 мили». Шоссе сменилось гравийной дорожкой, и Росс замедлил скорость. Фары осветили туннель в густом лесу. С высокого дерева мягко вспорхнула сова и бесшумно пролетела над ними, коснувшись их своей тенью. Время от времени в кустах сверкали зеленые глаза.
— Нет, это уж просто страшно, — прошептала Натали и включила приемник.
Легкомысленная песенка о неудачной любви приободрила ее.
— Эх ты, трусишка! — усмехнулся Росс. — Мы уже приехали.
Старомодный въезд на территорию представлял собой два мощных бревна, соединенные аркой с выкованными в виде ивовых веточек буквами: «Лагерь „Киога“».
— Боже, даже вывеска наводит ужас! — заметила Натали.
Освещаемая наземными светильниками дорожка вела к большому зданию на берегу озера.
— Ну, вот это уже лучше! — увидев ярко освещенные окна, с облегчением воскликнула она. — Выглядит еще более красиво, чем на фото в проспекте.
За окнами виднелись столики с зажженными свечами, официанты во фраках и танцующие пары. Эта картина навевала ностальгические воспоминания и наверняка привлекала пожилых людей в поисках прошлого.
Они вошли в большой вестибюль и огляделись.
Над стойкой для регистрации нависали балки потолка из отесанных бревен. Весь облик и внутреннее убранство наводили на мысль, что именно в такое место и приезжали на отдых целыми семьями пару поколений назад. Возможно, во времена деда. За стойкой показалась строгая на вид женщина. За стеклянными дверями можно было видеть ресторан, где звучала музыка и танцевали люди.
— Должно быть, он здесь, — сказал Росс.
Натали тронула его за руку:
— Ты иди, а я закажу номер на эту ночь.
Оставив ее у стойки, Росс вошел в зал. В столь поздний час посетителей оставалось немного. Росс окинул взглядом столики, в основном занятые парами. Маленький оркестр исполнял старомодную песню Stardust Memories, и несколько пар скользили под плавную мелодию. Зная, что дед не танцует, он не обратил на них внимания. И вдруг услышал то, чего уже давно не слышал: звонкий, раскатистый хохот своего деда.