Летний шторм
Шрифт:
– Всe-таки решил идти?
– Надпоручик достал сигарету, прикурил, неторопливо затянулся и осмотрел солдат. В свете дежурного фонаря не видно было ни страха, ни неуверенности. Надпоручик, вдруг, с удивлением подумал, что пока господа офицеры думают и сомневаются, многие солдаты уже всe для себя решили.
– Да, Кароль. Сегодня русские сбрасывают десант. Не хотелось бы опоздать.
– Поручик переждал удивление своего друга, вызванное такой новостью.
– Мы не вскрывали цейхгауз. Взяли только те патроны, которые были в роте. Прихватили, кроме винтовок, и один пулемeт. Извини, но без него нам придeтся туго.
– Конечно,
– Орсак окинул солдат более внимательным взглядом.
– Но здесь не только солдаты твоего взвода?
– Я взял добровольцев. В таком деле не приказывают.
– Величек подошeл ближе.
– Прощай, Кароль.
Друзья обнялись. Поручик махнул рукой. Солдаты торопливо потянулись к боковой стене, где, их стараниями, давно была оборудована вполне комфортабельная дыра. Обычно через неe бегали к разбитным девкам, но сейчас впервые уходили в самовольную отлучку на войну.
Всe это было вчера. А сегодня надпоручик пьeт пиво в одиночку и сомневается. Правильно ли он поступил?
Раздумья надпоручика прервал запыхавшийся вестовой с требованием немедленно вернуться в расположение батальона. Спешно допив своe пиво, Орсак заторопился обратно в часть. Что там могло случиться за это время? Сменявший его на дежурстве подпоручик Режняк был в хороших отношениях и с ним, и с поручиком Величиком, поэтому должен молчать об отсутствии группы солдат.
Всe равно, ситуация разрешится в ближайшее время. Русские перешли в наступление и скоро появятся здесь. Задержать красных в центральной Словакии немцы не смогут. По их планам за прикрытие данных районов несли ответственность словацкие дивизии, но они в полном составе объявили о своeм нейтралитете, за исключением одной, которая сразу перешла на сторону Красной армии. И сейчас русские танки, насколько было известно надпоручику, почти не встречая сопротивления спешат на запад.
В батальонном городке царил управляемый беспорядок. Все бегали, старательно делая вид, что спешат выполнять указания. Но привычный к армейским порядкам глаз мгновенно распознал бы некоторую нарочитость данных действий. Слишком громко отдают команды и рапортуют. Слишком старательно мелькают перед глазами некстати прибывшего начальства.
Подтверждал это и растерянный вид командира батальона. Майор громадным носовым платком вытирал пот на раскрасневшемся лице, старательно кашлял, изображая несуществующую болезнь, и избегал взгляда незнакомого подполковника. Майор, доживающий свой срок службы в этой глуши, не привык к внезапным визитам начальства. И не любил их, как и любой нормальный служака забытых богов тыловых гарнизонов в любой армии мира.
Подполковник с трудом сдерживал ярость, хлеща стеком по ни в чeм не повинному сапогу, окидывал взглядом демонстрируемый ему бардак, но молчал.
Наконец, шеренги солдат заняли предначертанные места, ограничивая четырeхугольник плаца, замерли в оцепенении, демонстрируя готовность выполнить приказ своих командиров. Надпоручик торопливо осмотрел свою роту. Не хватало человек двадцать. С десяток отсутствовало и в соседней роте. Хотя опытные подофицеры и построили взвода и роты так, чтобы это не бросалось в глаза. Чужие не заметят, если свои не продадут. А риск, что продадут, был большой! Один взгляд капитана Фалатека чего стоил. Они с капитаном враждовали с первого дня появления того в гарнизоне. Орсак считался самым вероятным преемником престарелого командира батальона, который помнил ещe гражданскую войну
Фалатек, быстро выяснив все расклады местной служебной обстановки, немедленно включился в борьбу с возможным конкурентом, не брезгуя никакими способами. Анонимные доносы и пошлые сплетни были самым безобидным проявлением его недружелюбия. Не преуспел он в своей деятельности только потому, что командованию батальона было глубоко безразлично всe, что не касалось их личной жизни. Служба постепенно текла к неизбежной пенсии - чего же ещe надо!
Ну, уж подобной возможности капитан не упустит. Если сам не приложил руку к еe возникновению. Ходили же слухи, что у капитана Фалатека есть высокопоставленные родственники, которые его не забыли. И только тяжесть капитанской провинности не позволили им, до сих пор, вернуть его обратно в столицу.
Вот, сейчас и оправдается! Надпоручик почувствовал злость. Если бы вчера, во время разговора, ему продемонстрировали, хотя бы на пару минут, морду капитана Фалатека, то он бы уже шeл в горы вместе с солдатами Яна.
Капитан, тем временем, торопливо шептал что-то приезжему подполковнику. Тот осматривал строй, выискивая подсказанные капитаном прорехи. Встретился взглядом с Орсаком, что-то буркнул комбату.
– Надпоручик Орсак, к командиру батальона.
– Подал радостный голос капитан Фалатек.
Несколько торопливых шагов, короткий доклад прямо комбату, нагло игнорируя столичное начальство. Обиженно-удивленный взгляд майора: "Зачем ты так, Кароль?" Суетливое шевеление капитана Фалатека за спиной приезжего подполковника. Глухая волна злости, поднимающаяся снизу. Кажется, он принял решение. Пусть и запоздало. Но один ненавидящий взгляд подполковника подвиг на это решение больше, чем все разговоры Яна.
– Надпоручик, где солдаты вашей роты?
– Если бы глазами можно было заморозить, то вместо Орсака уже стоял бы кусок льда.
– На хозяйственных работах, господин подполковник.
– Надпоручик постарался изобразить самую наглую усмешку из всех возможных.
– На хозяйственных работах?
– Подполковник задохнулся от ярости.
– Наверное, на красных работают!
– Вмешался Фалатек.
– Дороги им мостят!
– А хотя бы и так!
– Отозвался надпоручик, чувствуя облегчение определeнности, которого ему не хватало всe это время.
– Чем хуже работы на немцев?
– Не забывайтесь, надпоручик!
– Голос подполковника уже звенел от злости.
– Немцы наши союзники! А русские враги!
– Наши союзники? Чьи наши?
– Орсак опять ухмыльнулся. Каролю самому стало страшно от собственной наглости, но остановиться он уже не мог.
– Министерства обороны? Или генерального штаба?
Гробовая тишина сопровождала их перепалку. Те, кто мог разобрать, о чeм идет речь, удивлeнным шeпотом передавали еe дальше. Затихали шеренги батальона, осознавая, что произошло что-то невероятное. Изменился взгляд командира батальона, наверняка, тот вспомнил молодость, не отягчeнную излишними авторитетами. Молодость, когда батальонами захватывали целые губернии, а ротами брали города. Молодость, которая увиделась, вдруг, в этом командире роты.