Лето Гелликонии
Шрифт:
Флагманский корабль подвергся удару косяка ассатасси на всем протяжении от носа до кормы. Все живое, что находилось в тот момент на палубе, было убито или тяжело ранено. Борт, которым корабль был повернут к морю, оказался сплошь утыкан ассатасси, вонзившимися в дерево своим рогом. Примерно то же самое случилось и с тремя другими кораблями сиборнальской флотилии. Но более всего пострадали шлюпки, которые приливные волны наполнили водой и лишили всякой возможности маневра. И гребцы и пехота были ранены, многие убиты на месте. Борта шлюпок были пробиты, и они начали быстро тонуть.
Над морем разнеслись крики ужаса и боли, совсем скоро заглушенные другими, более пронзительными криками птиц, которые ринулись за
Первая волна ассатасси длилась около двух минут.
Ничего не случилось только с людьми ТолрамКетинета. Приливная волна прошла у них над головами, оглушив и затопив, и они, полузахлебнувшиеся и ослепленные, еще только приходили в себя, когда дождь из ассатасси поутих и сошел на нет.
Едва живой град закончился, борлиенцы подняли головы и увидели, что за хаос творится вокруг. Сиборнальские солдаты барахтались в воде, окруженные морскими хищниками, уже высматривающими добычу. «Добрую надежду» уносило в море, и казалось, что она осталась совсем без управления; фок-мачта корабля треснула и накренилась. Вокруг все - и камни, и деревья - в общем все, что только возможно, было усеяно блестящими телами еще влажных рыбин, по большей части разбитыми и кровоточащими. Очень много ассатасси висели высоко на стволах и сучьях деревьев, вонзившись туда своим рогом, некоторые, угодив в небольшие расселины на скалах, застряли там. Полет смерти занес некоторое количество рыб далеко в глубь суши. Мрачные заросли джунглей стояли потрепанные недавним удивительным дождем из живых рыб, теперь умирающих и разлагающихся прямо на глазах. До заката Беталикса все выброшенное на сушу превратится в гниль, испускающую невыносимую вонь разлагающейся плоти.
Странности мрачноватого стиля поведения ассатасси объяснялись не чем иным, как одной из многообразных попыток представителей животного мира сохранить род. Подобно совершенно разнородным разновидностям копытных, таких как лойси, двулойси и гуннаду, в зимнюю пору в больших количествах населяющих ледяные равнины Кампаннлата, некрогены-ассатасси были способны производить потомство и давать начало новой жизни только через собственную смерть.
Ассатасси были гермафродитами. Снабженные от природы одновременно двумя органами размножения, рыбы-ящерицы могли продолжить род только самоуничтожением. Созревающие во внутренностях рыб зародыши походили на нитевидных червей. Под защитой родительского тела зародыши в целости и сохранности переживали «полет смерти», после чего продолжали расти и развиваться, питаясь продуктами разложения.
По мере роста зародыши прогрызали себе путь наружу. На позднейшей стадии зародыши-черви претерпевали метаморфоз, становясь снабженными лапками личинками, напоминающими миниатюрных игуан. С наступлением осени малого года маленькие игуаны, до тех пор проживавшие только на суше, пускались в дальний путь к прародине-морю и бесследно исчезали в его глубинах, подобно упавшим в воду бесчисленным крупицам песка, чтобы следующим летом вновь исполнить заключительную необходимую часть круговорота жизни.
Поворот в развитии событий был столь крутым и неожиданным, что ошарашенные ТолрамКетинет и лейтенант Ланстатет, как только пришли в себя, поднялись и стали озираться вокруг в величайшем недоумении. Первая высокая приливная волна, перехлестнувшая через косу, оказалась лишь прелюдией к последующей череде волн, сделавших и без того бедственное положение сиборнальских солдат совершенно отчаянным.
Преодолев косу, прилив устремился вверх по Касолу. Излитая влага вернулась в реку и тотчас же, поднявшись до предела, рванулась обратно, на этот раз увлекая с собой черный донный ил, быстро смешавшийся с водоворотами прежнего однотонного коричневого выноса. Словно для того, чтобы еще более усугубить зловещую атмосферу, из устья реки в море
Напор приливной волны перевернул шлюпку, спущенную с «Золота дружбы». Те, кто вынырнул на поверхность раньше других, приняли на себя всю силу последующего удара «полета смерти».
Оказавшись на поверхности, СарториИрвраш обнаружил вокруг себя расплывающуюся кровяную муть, бьющихся и захлебывающихся раненых и умирающих, среди которых он довольно быстро сумел разыскать Оди Джесератабхар. У адмирала была разорвана щека, а одна рыба-ящерица свисала сзади из ее шеи, удерживаясь рогом. Раненые уже стали объектом пристального внимания хищных чаек. Сам СарториИрвраш не пострадал. В несколько сильных гребков подплыв к Оди, он подхватил ее на руки и направился к берегу. Схлынувшая было вода начинала быстро прибывать.
Когда стихия поднялась ему до груди, он, держа адмирала как можно выше, взглянул в глаза засевшей в ее шее ассатасси, в чьем оке, уставленном на него из отверстия в костяной пластине рога, еще теплилась жизнь.
– Как человеку надеяться оградить себя от буйства природы, если та готова нести ему любые бедствия, каких бы жертв они ей ни стоили?
– пробормотал он себе под нос.
– Когда же ты, пес Акханаба, насытишься людским страданием!
Он был способен только на одно - удерживать голову бесчувственной бедняжки Оди над бурлящей водой. До берега оставалось каких-нибудь несколько футов, но течение и водовороты не давали ему преодолеть их. От страха и отчаяния советник закричал - и словно в ответ на его призыв на песке появился размахивающий мечом человек, до крайности напомнивший ему матрассильского генерала, столь ненавистного королю ЯндолАнганолу, Ханру ТолрамКетинета.
Генерал ТолрамКетинет и его лейтенант продолжали следить за сиборнальским кораблем, «Жрецом Ваджабхара», находившимся справа от них, совсем неподалеку. Прилив выбросил сиборнальца на берег, но обратный водяной вал, хлынувший из Касола, опять отнес корабль в море, хотя и оставил на мели. За исключением сильно поврежденной ассатасси надводной части левого борта, теперь смахивающей на головку перечницы, судно было в хорошем состоянии. Перепуганная и полностью деморализованная команда поспешно покидала корабль и, добравшись до суши, разбегалась по кустам кто куда.
– Нельзя терять ни минуты, Гортор, - мы можем захватить корабль, но только сейчас или никогда. Что скажешь?
– Я не моряк, но, по-моему, со стороны берега поднимается попутный ветер.
Генерал повернулся к дюжине своих людей.
– За эти несколько дней вы не раз и не два доказали свою отвагу. Храбрости никому из вас не занимать, потому что прояви кто-то из вас трусость или слабость духа хотя бы раз, нам всем бы давно пришел конец. Сию минуту решается наша общая судьба - осталось сделать последний шаг навстречу спасению… или погибнуть. Киивасиен пал, и помощи оттуда ждать не приходится - на всем здешнем побережье мы единственный организованный оплот Борлиена. Нам предстоит захватить вот эту белую каравеллу. Это дар судьбы - нужно только немного напрячь силы, чтобы окончательно завладеть им. Обнажим же мечи! За мной, в атаку!
С этими словами генерал, увлекая за собой своих людей, бросился вперед и почти у самой воды столкнулся с пытающимся выбраться на берег обессиленным человеком с женщиной на руках. Генерал вскинул меч - и человек в ужасе выкрикнул его имя. Меч генерала застыл в воздухе.
– Ханра - это ты! Помоги мне!
Замерший в изумлении генерал заметил не меньшее изумление и на измученном лице бывшего придворного советника. «Вот еще одна жертва короля Орла», - такой была первая мысль, мелькнувшая в голове генерала.