Лето на Цеоде
Шрифт:
– Не понял?
– Просроченного на два года, – мечтательно сказал Рунмарион. – В консервах.
– И что с Марципаном случилось? – поинтересовался я.
– Ты представляешь… – возмущенно начала Амари.
– Съел и не поперхнулся! – закончил за нее брат.
– М-да… – кивнул я. – Тигр!
– Эта порода, – серьезно поведала Амари, – выведена из кота, рыси и куницы.
– Куницы? – с сомнением улыбнулся я.
Амари посмотрела на меня укоризненно и потерла царапины. В ее взгляде читалось: это не смешно!
Я осмотрел себя на предмет ранений:
– Серьезный противник, – кивнул я. – Но мы с ним разберемся!
Мы вышли из комнаты и сбежали по лестнице.
– Кстати, – я потер лоб, – а где вы прятались-то?
– Под лестницей, конечно! – выпалила Амари. – Мы всегда там прячемся!
Девочка подошла к дому и позвонила в домофон.
Адаль открыла дверь и воскликнула:
– О! Здравствуй, Ин! Амари тебя все утро ждала! Проходи-проходи…
В комнату вошла девочка лет двенадцати – коротко стриженная шатенка со светло-карими глазами. Она была одета в брюки серо-угольного цвета и белую футболку.
Амари, Рунмарион и я в этот момент сбежали с лестницы, и она посмотрела на меня – быстро, но очень внимательно.
– Ин! – воскликнула Амари. – Пришла!
– Я тоже рада тебя видеть, – сдержанно сказала та. – Привет, Марик!
Я подошел к Ин и приветливо кивнул. Девочка несколько секунд вглядывалась мне в лицо, а потом улыбнулась:
– И тебе привет…
Заработал пылесос. По всей гостиной поднялся гул.
– Дети, брысь во двор! Брысь! – скомандовал Ильфеон, пытаясь перекричать пылесос. – Уборка!
Амари развела руками:
– Не можем, мы наказаны!
Адаль вспомнила про запрет выходить на улицу и кивнула:
– Извинитесь перед Марципаном и идите!
– Извини, Марципан! – хором сказали близнецы.
Мы не мешкая выбежали во двор и кинулись в лес.
Усевшись в тени высокой сосны, мы решали, во что лучше играть.
– Может, на дерево залезем? – предложила Ин, с интересом разглядывая упитанную птицу, усевшуюся на ветку над нами. Птице явно было любопытно, кто мы такие и из какого гнезда родом. Совершенно не боясь царя земной природы (тут-то не Земля!), спустилась по веткам чуть ли не к нашим головам. Она походила на воробья, но размером была с гуся. И с очень большим острым клювом!
– Я что-то волнуюсь за руки. – Амари опасливо глянула на птичку. – Оцарапаемся о кору, посадим занозы…
– Хорошо, – Ин кивнула, – давайте тогда в салочки?
– Давайте!
Мы встали друг напротив друга, Ин произнесла самодельную считалку:
Раз голодный МарципанВыпил молока стакан,Два пирожных умял,ТрехПалец указывал на Рунмариона.
– Ну, сестрица, погоди! – возмущенно сказал брат.
Мы разбежались, и игра началась.
Рунмарион хорошо бегает, особенно когда этого хочет. Поэтому неудивительно, что через каких-то пару минут он догнал Амари, хлопнул по спине и умчался вдаль. Она быстренько сосчитала до трех и не задумываясь выбрала себе жертву – меня. Я кинулся наутёк, однако споткнулся о первую же корягу, кубарем перелетел через нее и грохнулся на землю. Голова закружилась, я даже встать не смог – не то что убежать. Амари подошла ко мне и взволнованно спросила:
– Не ушибся?
Я помотал головой:
– Все нормально.
– Тогда ты – вода!
Она дружески похлопала меня по макушке, смахивая с волос комья земли, и умчалась.
Я встал и отдышался. Затем огляделся и в качестве цели выбрал мелькнувшую среди деревьев Ин.
Ин бежала ловко, прячась за кустами и резко поворачивая. Поэтому догнать ее напрямую было нереально. Однако теперь я был куда осторожнее и не забывал смотреть под ноги.
Итак, то почти саля Ин, то отставая, я бежал и бежал… Мы петляли меж деревьев, пока не добежали до озера. Я слегка сбавил ход, понимая, что она бросится мимо меня. Так и случилось.
Но я этого ждал и в последнее мгновение успел дотянуться и осалить Ин. Однако едва я коснулся ее мизинцем, как ослепительная вспышка боли затмила глаза, заставив повалиться на землю. Вспыхнула пронзительная резь в ладони и разлилась по всему телу. Боль не усиливалась – она просто ныла и ныла, резала и резала. Мне стало казаться, что я бегаю по крапивнику, жалясь эфирными волосками растения и тщетно пытаясь найти выход из этого ядовитого лабиринта. И что самое странное – Ин тоже упала рядом и сжалась от боли.
Мы лежали на траве минут пять, после чего Ин, сдерживая слезы, сказала:
– Дурак! У тебя в руках игла, что ли?
Заметив, что я тоже страдаю от боли, она перестала плакать:
– Издеваешься?
– Не-ет, – прошептал я. – У тебя плечо колючее.
Мы замолчали и лежали так не шевелясь и глядя друг на друга. Наконец боль отлегла. Внезапно и резко, как и началась.
Я встал и обессиленно прислонился к дереву. Перед глазами танцевали яркие искры.
– Больно? – спросил я у Ин сочувственно.