Лето радужных надежд
Шрифт:
Лицо Сони перестало быть мультяшным.
– В нашем возрасте не так много радостей, – сухо сказала она. – А главная – быть нужной. Особенно быть нужной своим детям. Когда этого и в помине нет…
– То, что я Богдану нужна, даже не обсуждается! – фыркнула Майя.
Соня вздохнула, подперла кулачком свою
– Разумеется. Ты в Домске, а он на Марсе… или в Москве? Нет, видимо, на Марсе, из Москвы бы давно долетел!
Майя отставила бокал, потерла руками лицо.
– Ну, прости. Прости язву старую, – долетел снаружи голос Сони.
Майя вдохнула глубоко, отняла руки.
– Я очень ему нужна, Богдану, – сказала она. Где-то внутри, глубоко, трепетали слезы. Она давно не позволяла им прорываться наружу. – Он, может быть, сам не понимает, как я ему нужна. Ему нужно слышать мой голос по телефону – пусть нечасто, раз в месяц. Но он сам мне звонит. Для него это как знак, что небо и земля на своих местах. Убедился – и дальше снова можно не замечать их. Можно скакать во весь опор, совершать свои подвиги, пускаться в авантюры. Вот он такой. Ты думаешь, я не хотела бы, чтоб он был рядом?
– Ничего я не думаю, – смущенно сказала Соня.
– Все, что я могу для него сделать, – это отпустить его. Временами чувствую себя матерью Наполеона, – усмехнулась Майя. – Ты же понимаешь, если б мать Наполеона стала кудахтать: «Ах, куда ты! Не записывайся в гвардию!..»
– «К ноге, Бонапартушка! К маминой юбке!» – пропищала Соня.
– Да-да. Тогда Наполеон не стал бы Наполеоном.
– Между прочим, он плохо кончил.
– А вот это – не наша история, – отрезала Майя. – И кстати, про Богдана – он сейчас в Домске.
– Да ты что?! – вытаращилась подруга.
– Ну да. Решил отдать родственный
– Но это же роскошно! – всплеснула руками Соня. – Это же идиллия! Любимый сын, любимый внук и правнук – все водят хороводы вокруг нашей Майи. Под абажуром. Ах ты зараза противная, ну почему у тебя все так идеально?
Майя в ответ только уклончиво промурлыкала. На губах ее замерцала улыбка, она прикрыла глаза и, словно в волшебном зеркале, увидела картину ближайшего, хоть завтрашнего вечера: Даня весело болтает со Степой, подле них – младенец Ярослав на коленях у своей мамы, ну а в центре – она сама, Майя. Матриарх счастливой и дружной семьи – браво, Майя, браво! Аплодисменты, занавес. Теперь можно уйти со сцены с легкой душой.
Соня вытянулась во весь свой синичий рост и подняла бокал.
– Тост! Тост! Выпьем за круг! За семейный круг, который крепче любых канатов, и его не разорвать – никому! Отныне и вовеки, аминь.
– За круг! – поддержала Майя.
И две старые подруги чокнулись.
Час спустя, после полутора бокалов крови невинно убиенного болгарского медведя, Майе пришла в голову светлая мысль: тот самый абажур нужно вернуть на место – и немедленно!
– Тебя не смущает некоторая дуршлаговость? Дыряватость? – прищурившись, спрашивала Соня. – Благородные следы времени, спасибо моей моли.
Майя решительно понесла поблекший и погрызенный абажур в гостиную.
– Ерунда! Именно. Благородные следы времени.
– Но их можно заштопать, – слабо возражала Соня.
Майя только отмахнулась. В данный момент россыпь мелких дырочек на шелке казалась ей прекрасной, как авангардная вышивка.
Конец ознакомительного фрагмента.