Лето разноцветно-косолапое
Шрифт:
— О! Это ящерица? — спросил Умка.
— Это белка! — сказал Тедди. — Только хвост куцеват.
— Нормальный хвост, — обиделся зверёк и встал столбиком. — Какая я тебе белка? Я Евражка, суслик. И это мой камень.
— Почему это твой? — сказал Бхалу и попытался схватить Евражку, но зверёк словно исчез под его лапой и тут же возник чуть в стороне.
— А потому это. И ни за что тебе его не откопать: он в землю по пояс ушёл, потому что с большой высоты упал.
— С высоты? — Медвежата подняли глаза вверх. На синем небе
— Если вы меня ловить перестанете, я расскажу, — ответил Евражка. — Уберите лапы.
Медвежата спрятали лапы за спины и приготовились слушать.
— Видите вон тот огромный Вулкан? Так вот, раньше его там не было, а был он совсем в другой стороне, во-он там.
— Ещё скажи, что ты его на себе перетащил, — съехидничал Тедди.
Евражка надул щёки и замолчал, скрестив лапки на груди.
— Рассказывай, рассказывай, — сказал Бхалу. — Он больше не будет перебивать.
— Последний раз прощаю, — строго предупредил Евражка. — Так вот, Вулкан сидел во-он там и сидя спал. А у подножия Вулкана жили евражки, много-много евражек. Они там рыли норы, бегали, играли и ради озорства щекотали Вулкану пятки.
— Хи-хи! — вскрикнул Бхалу (это Тедди пощекотал ему пятку).
Евражка досадливо поморщил нос, но продолжил рассказ:
— Щекотали, щекотали и дощекотались до того, что Вулкан проснулся, рассердился, зарокотал, так что вся земля задрожала, и стал швыряться в евражек камнями — и такими, как этот, и ещё больше, да притом горячими. Камни летели с воем и с дымом, падали с грохотом; какой в земле завязнет, а какой вдребезги разобьётся. Страх и ужас! Наконец всю округу Вулкан усеял камнями, но евражек меньше не стало — мы ведь юркие, от любого камня увернёмся. Застонал тогда Вулкан, встал с земли и тремя огромными шагами перешёл на другое место. Где ногой наступал — маленькое озерко появлялось. А где раньше сидел — там большое озеро разлилось, и пришлось евражкам всё-таки переселяться, другие норы себе копать. Теперь Вулкан на новом месте сидит и снова дремлет, но уже не таким крепким сном, иногда вздрагивает — это ему евражки снятся… Эх, заболтался я с вами, а у меня дела. Пока! — Евражка в одно мгновение соскочил в траву и исчез под камнем.
— Эй, подожди! — спохватился Бхалу и принялся копать землю в том месте, где исчез Евражка. — Я хотел спросить…
— Я помогу, — сказал Тедди и тоже стал копать. — Евражка, выходи! Нам надо спросить!
Подошла вожатая Аксинья Потаповна:
— Что там, деточки? Евражкино жилище? Так вы его не достанете — он давно через другой отнорок выскочил. Зачем вам евражка?
Тедди выбрался из своего раскопа и сказал:
— Мы просто хотели спросить… Бхалу, что мы хотели спросить?
— Я хотел спросить,
— Нет у Вулкана никаких ног, — засмеялась Аксинья Потаповна. — Евражки маленькие и придумывают всякую чепуху про свои подвиги.
— Я так и знал, чепуха это всё, — сказал Умка. — Как этот камень мог с неба упасть?
— А это как раз не чепуха, — ответила Аксинья Потаповна. — Внутри Вулкана спит страшная сила.
— Сильнее вас?
— Сильнее всех медведей вместе взятых. Когда эта сила просыпается, из Вулкана вылетают дым, огонь, камни… Это называется извержение. Все звери разбегаются от Вулкана подальше и пережидают, пока он не успокоится.
— Правда?
— Правда. И евражки убегают первыми.
— Аксинья Потаповна! — разволновались медвежата. — А Вулкан — когда он проснётся?
— Не бойтесь, — улыбнулась медведица. — Вряд ли скоро. Но если вдруг и проснётся, то я услышу заранее, и мы отойдём и будем смотреть извержение издали — это очень красиво, особенно ночью… Да-а, и мастер же ты, Бхалу, ямы копать! Крепкие у тебя когти.
— А я помогал, — похвастался Тедди. — Раз уж мы камень подкопали, давайте ещё раз попробуем его перевернуть. Хватайтесь, братцы.
Три медвежонка снова налегли на камень и закряхтели от натуги.
— А ну-ка! — Аксинья Потаповна включилась в общее дело, и под её усилиями камень медленно-медленно повалился на бок, выворачивая из-под дёрна влажное основание.
— Ура-а-а! — закричали медвежата.
— Мы сильные! — воскликнул Бхалу.
— Как Вулкан! — подхватил Тедди.
— И где она, ваша ящерица? — спросил Умка, заглядывая под камень.
— Какая ящерица? — удивилась медведица.
Бхалу растерялся. Если уж сама вожатая не знает, какова из себя ящерица, то как объяснить-то?
— Ну-у… Такой маленький крокодильчик. Длинненькая, худенькая. Без шерсти. С лапками, с хвостом. Вкусная.
Аксинья Потаповна задумалась: какая такая ящерица, какой такой крокодильчик? Если без шерсти, так это рыба, но если с лапками, то какая же это рыба?
Нет, под камнем никакой ящерицы не оказалось. Зато обнаружилось кое-что другое. Валун служил крышей для Евражкиной кладовки! Вот почему рыжий грызун так уговаривал медвежат оставить камень в покое. Невелика пожива для медведей — всего-то горсточка старых семян и орешков. Но всё равно законная добыча. А Евражка себе ещё насобирает. Весь урожай впереди.
Саламастики и головандрики
— Ну что, перевернём ещё что-нибудь? — вдохновился Тедди. Давайте вот эту скалу опрокинем в речку.
Бхалу повертел указательным когтем у виска. Умка вытаращил глаза:
— Однако не надо! Речка течь перестанет! Где купаться, где рыбу брать?
Аксинья Потаповна даже рассердилась на Тедди:
— А вот кому «ата-та»? Ты глаза-то подними! Что там, на скале, видишь?
— Ветки какие-то, — сказал Тедди.