Лето, в котором нас не будет
Шрифт:
— Делайте что-нибудь! — нервно отозвался один из мужчин. — Этот ребёнок должен выжить! Делайте! Думайте! Он нужен нам живым, его дар нужен, к тому же его… Мне плевать, что вы там уже проделали, думайте, решайте, действуйте! Отрежьте ему его проклятую ногу, в конце концов!
— Это бесполезно, — сухо и холодно сказал лекарь и водрузил на покрасневшую натёртую переносицу маленькие круглые очки. — Я не буду подвергать малыша бессмысленному издевательству… и уверяю вас, что это уже не поможет. Болезнь в крови! Посмотрите сами: жар не сбивается, а эта розовая сыпь на лице и кистях, хриплое и одышливое дыхание, пожелтевшие склеры глаз… Отказывают внутренние органы. Боюсь, я уже ничего не смогу сделать. Кто отвечает за этого ребёнка? Если я правильно
— Директриса Агравис в отъезде в связи с похоронами отца, — отрывисто сообщил один из мужчин. — Мы не имеем возможности связаться с ней и вынуждены принимать решение…
— Если бы бедный ребёнок был носителем благого дара, уверен, целители могли бы излечить его без особого труда, ну а я обычный лекарь, пользующийся теми скудными снадобьями и навыками, что способствуют благополучию простых людей, — лекарь решительно захлопнул кожаный чемоданчик. — Сами знаете, как скуден запас таких средств. Я даю ему сутки, максимум двое, в сознание он уже не придёт, да и к лучшему, несчастное одинокое дитя, да будет его жизнь на небесном лугу лучше, чем здесь! Что ж, по возвращению директриса сможет обратиться ко мне за необходимыми документами. Всего доброго, леди и джентльмены.
Доктор вышел, женщина пошла проводить его, а оставшиеся двое мужчин уставились друг на друга.
— Трайвус, — сказал один из них, постарше и пониже ростом. — Везём его во Флоттершайн. Срочно. Сейчас же.
— Не довезём, — отозвался тот, что не удержался от пинка. — А если и довезём… Куда и к кому? Кому нужен скверный? Стальная космея, ну почему сейчас, почему в моё дежурство! Я планировал просить переназначить меня в столицу, там как раз освобождается тёпленькое местечко в госпитале, приближенном к Сенату, а после такого скандала, как побег и смерть этого… Сволочь, сукин сын малолетний…
— Есть у меня там один должник, со связями, — маль Таптор стал натягивать свои неизменные узкие кожаные перчатки, а Трайвус следил за ним не без отвращения, отвращение разливалось зеленью по его бледному лицу. — Нас как минимум примут, правда, не знаю, согласятся ли посмотреть и всё такое. В отделе магицины должны быть умельцы… хотя бы кто-то. Не верю, что в содержание этих бракованных вкладывается столько сил и средств, чтобы потом они мерли как мухи из-за каждой тупой царапины. И я не собираюсь лишаться своего тёплого места из-за этого выродка. В Джаксвилле платят столько, что я уже почти выплатил закладную на дом… Никто вообще не должен узнать о том, что недоносок сбегал. Тащи сопляка в экипаж.
— Едем, — коротко ответил Трайвус.
* * *
— Как ваше имя? — с некоторой неловкостью спросил Трайвус. Вся его высокомерная грубоватая спесь сошла, как пена, при виде высокого важного мальёка с приглаженными волосами и острым безволосым подбородком. К тому же в ожидании решения судьбы Тридцать первого, столь неудачно решившего сбежать именно сейчас, Трайвус провёл практически на ногах и без сна около двух суток — там, в поисках в лесах вокруг Джаксвилля и здесь, во Флоттершайне, в неприметном трёхэтажном здании отдела, занимающегося обширными проблемами магического здоровья, профилактики и лечения. Только здесь не делали вид, будто обладателей скверного дара не существует.
Дёрнув свои столь удачно припомнившиеся связи, маль Таптор действительно добился того, чтобы их приняли, и, к удивлению Трайвуса, приняли быстро, ребёнка тут же забрали, а ему как единственному сопровождающему взрослому предложили подождать — Таптор с чувством выполненного долга поспешил обратно в Джаксвилль, пока оттуда ещё кто-нибудь не сбежал и не сдох.
— Моё имя для вас ничего не скажет. Да и речь не об этом.
— Он… мальчик будет жить?
— И да, и нет.
— Как это? — несколько растерянно проговорил Трайвус. Мальёк из отдела научной магицины побарабанил пальцами по столу. Опустился на жёсткий деревянный стул
— Я сам не являюсь целителем-практиком, но… Очень странная ситуация. Как бы объяснить вам простыми словами… Видите ли, каким-то образом этот ребенок подхватил не изученную кем бы то ни было ранее крайне агрессивную инфекцию. У нас нет от неё разработанного лечения, а то лечение, которое обычно применяется при заражении крови, не оказывает нужного эффекта. Уже много лет мы изучали, насколько это было возможно, обладателей скверных даров и выяснили, что они отличаются от обладателей даров благих не только своими, скажем так, духовными способностями, как музыкант и художник, нет, они отличаются на физиологическом уровне, и наука способна зафиксировать и определить это различие. У них разная кровь, принципиально разная. Возможно, этим обусловлено такое аномальное течение развития заболевания, его стремительность и широкий радиус поражения. При этом будь на месте вашего мальчика ребёнок и вовсе без дара, он уже был бы мёртв.
— Нельзя ли ближе к делу? Можно ли ему помочь? Может быть, ну, сделать переливание крови?
— Я не уверен, что это поможет в данной ситуации, тем более что неподходящий донор, вероятно, спровоцирует молниеносный летальный исход… Я лишь пытаюсь объяснить наше временное бездействие. Обычно инфекционный процесс локализуется в организме, например, в полости рта, кишечника или лёгких, но в данной ситуации хворь как будто хаотично перемещается по всему телу, поражая то одну, то другую системы органов. Сначала лёгкие, потом желудочно-кишечный тракт, потом сердце… Это сравнимо с метастазами при онкологических заболеваниях, хотя я определённо вижу инфекционную, внешнюю а не врождённую или самопроизвольную природу заболевания. Опять же, если говорить простым для обывателя языком. В любои случае, странно, что он ещё жив.
— Понятно, — коротко и с досадой отозвался Трайвус. — Мальчишка — без пяти минут покойник.
— Есть один вариант, — медленно произнёс пожелавший остаться безымянным мальёк. — Точнее говоря, один экспериментальный препарат. Его разработал один из наших бывших сотрудников, сейчас его уже нет в живых, и рецепт препарата утерян. В комплексе с ещё двумя препаратами может выйти нужный нам эффект… Мы очистим источники инфекции, всесторонне поддержим организм в целом и отдельные органы, а то, о чём я вам говорил, поможет очистить, исцелить такую нестандартную кровь, которая, гхм, оказывается невосприимчивой к воздействию прочих средств, пригодных как для обладателей благого дара, так и для неодарённых, исцелить костный мозг ребёнка без хирургического и магического вмешательства, которые он в данном состоянии просто не перенесёт, не говоря уже о том, что они бесполезны. Если всё получится — это будет один шанс на миллион, но в противном случае шансов нет вовсе. Если я правильно понимаю, на кону не только ваше рабочее место, верно? Стали бы вы так стараться ради простого мальчишки.
— Почему ради простого мальчишки так стараетесь вы?
— Мы учёные, дорогой маль Трайвус. Мы хотим двигать науку, а науке нужен материал. Материала нам не дают, только бьют по рукам — видите, я с вами предельно честен. Всё, что мы умеем делать с обладателями скверных даров — это лишать их этого дара. Собственно, вы никак не даёте мне договорить. Проблема заключается в том, что этот экспериментальный препарат, очищающий кровь, который видится мне единственной возможностью выживания мальчика, не бесконечен, но проводить терапию при нынешней динамике развития "метастаз" придётся регулярно, как минимум раз в полгода. Сколько ему сейчас лет?