Лето возлюбленных
Шрифт:
Дэвид готов был двинуться следом, но тут его плеча кто-то коснулся. Обернувшись, он обнаружил, что смотрит сверху вниз на ангельское создание в белом.
В девушке было не более пяти футов роста, рыжие локоны отсвечивали яркими бликами в свете люстры, а глаза казались такими невероятно зелеными, что Дэвиду не пришлось гадать, какого они цвета. Очаровательная мисс Бакстер, предположил он, если верить описанию его матери.
– Мистер Кэмерон, – улыбнулась она. – Мы сидим рядом за столом.
Кэролайн
Но вот он сидит среди гостей – более того, во главе стола. Справа от него мисс Бакстер, болтающая без умолку, что ничем хорошим не кончится. Только вопрос времени, когда он услышит о ее опрометчивом поцелуе или начнет распускать собственные слухи. Ему даже не нужно делать это целенаправленно – хватит случайного упоминания их истории, невинной оговорки, соскользнувшей с языка. Собеседница Дэвида – прирожденная сплетница, и, наверное, будет более чем рада распространить столь приятно возбуждающую очередную.
А это, Кэролайн не сомневалась, положит конец ее надеждам найти мужа.
Весь вечер ее преследовали слова матери о состоянии их финансов. Мама права, как ни печально это признавать: удачный брак решил бы их проблемы. В некотором смысле она вела себя как эгоистка, полагаясь на жалкие сбережения матери, на которые они жили. В сущности, Кэролайн всегда знала, чего ждут от нее, просто не предполагала, что это потребуется так скоро.
К тому же ей уже двадцать три года и откладывать дальше нельзя.
Хотя если сравнить ее и Пенелопу, еще неизвестно, у кого меньше шансов выйти замуж. Она слишком высокая и целуется как юноша, а Пенелопа – застенчивая старая дева, у которой что на уме, то и на языке.
Стоит ли удивляться, что мужчины не осаждают их порог?
Обед тянулся бесконечно, и тем мучительнее, что Кэролайн остро ощущала присутствие мужчины, сидевшего в дальнем конце стола. Минуту за минутой она наблюдала, как Дэвид Кэмерон подпадает под чары прелестной мисс Бакстер. Интересно, как девушке с таким цветом волос удалось избежать веснушек, щедро усыпавших кожу Кэролайн? Дэвид часто смеялся, склоняя белокурую голову к рыжим локонам соседки, и Кэролайн не могла не задаваться вопросом, не над ней ли они потешаются.
Но он казался таким красивым сегодня вечером – почти таким же, как образ мужчины, созданный ее грезами, – что Кэролайн не могла отвести взгляд. Его резко очерченные скулы притягивали внимание. Во время сегодняшней прогулки солнце позолотило его кожу, и он напоминал греческого бога, спустившегося с Олимпа.
Никогда еще ей так отчаянно не хотелось увидеть, как унесут десерт и эта мучительная трапеза закончится. Наконец гости расправились с большим количеством абсента и лучшим вином лорда Эйвери и мистер Дермот пригласил всех в гостиную, где должны были начаться обещанные салонные игры.
И Кэролайн осознала, что никогда в жизни ей так не хотелось, чтобы плохо приготовленный пудинг вернули
Она расположилась на диване напротив Пенелопы, в дальнем конце заполненной людьми гостиной. Пока ничего особенного не случилось, не считая того факта, что у Пенелопы завязался разговор с рыжеволосым молодым человеком, который оживленно рассказывал о новых достижениях в проявке фотографий. И что более важно, мистер Дермот пока не сделал попытки приблизиться к Кэролайн. Мисс Бакстер встретила их с улыбкой, хоть и несколько неуверенной.
Но эти маленькие чудеса не усыпили бдительности Кэролайн, и она ждала подвоха, не зная, откуда исходит опасность, но настолько уверенная, что атака последует, что едва дышала.
– Что это за запах? – поинтересовалась Пенелопа, прервав беседу с молодым фотографом, и принюхалась.
Кэролайн проследила за взглядом сестры и сморщила нос.
– Сигара? – Может, она и простая девушка из Брайтона, но мать научила их светским приличиям. Даже она знает, что женщины не должны быть предметом подобного неуважения. В этом весь смысл разделения мужчин и женщин после обеда.
Собравшиеся, однако, не проявили никакого интереса к обсуждению этой темы.
– Какой необычный аромат, – заметила Пенелопа.
– Потому что это конопля, а не табак. – Молодой человек, беседовавший с Пенелопой, протянул руку, чтобы в свою очередь затянуться предложенной ему сигарой. Он демонстративно задержал дым в легких, прежде чем выдохнуть через ноздри, чтобы показать свое умение. Исполнив ритуал, он вытащил сигару изо рта и посмотрел на нее, критически выгнув бровь. – Черт, какой перевод добра. Гашиш лучше всего принимать внутрь.
Кэролайн молча уставилась на него, шокированная таким вызывающим поведением. Конопля была… она не сразу нашла подходящее слово… запретной. В отличие от лауданума, который считался лекарством, но даже его можно было принимать лишь в исключительных случаях.
Таких, как головная боль ее матери.
– Я читала, что при вдыхании она производит менее галлюциногенное действие. – Пенелопа зачарованно наблюдала за своим собеседником, который сделал еще одну затяжку. – Считается, что это вызывает скорее состояние расслабленности, чем полной апатии.
Кэролайн чуть не поперхнулась – как от дыма, так и от удивления. Она не узнавала в этой любопытной особе свою застенчивую сестру. И когда сигара двинулась дальше, Пенелопа перехватила ее и поднесла к своим губам.
– Пен, нет! – ахнула Кэролайн. Они и так уже находятся на задворках местного общества. О чем ее сестра только думает?
Ничуть не смущенная, Пенелопа сделала затяжку, а затем зашлась в кашле, содрогаясь всем телом и брызгая слюной.
Кэролайн бросилась к сестре и принялась хлопать ее по спине, не зная, чем возмущаться: вечеринкой с ее запретными шалостями, отсутствием более солидных гостей, которые могли бы присмотреть за молодежью, или неожиданной лихостью сестры. В одном она была уверена: это не тот сорт развлечений, которые могла вообразить их мать, отправляя дочерей в гости.