Летом в Париже теплее

Валеева Анастасия

– Что это? – удивленно взглянула она на проявляющую признаки беспокойства Джемму.

Собака толклась в комнате, дефилируя от одной стене к другой.

– Надо успокоиться, – механически произнесла Яна и мысленно дала Джемме сигнал занять место возле кровати.

Собака моментально подчинилась и, испустив звук, похожий на печальный вздох, улеглась на ковер. Яна выключила свет и вытянулась на постели. «Эта карта ущербна, – мучительное чувство неудовлетворенности сжимало Янино сердце, – я должна заново ее нарисовать, изобрести, придумать…»

Она долго ворочалась, пока не заснула. На этот раз она видела во сне Джемму. Ей снилось, что Джемма стоит

на противоположном берегу и истошно лает. Речушка совсем крохотная, но Яна боится ледяной воды. Она почему-то знает, что вода холодная, но как втолковать это Джемме? Но Яна злится не столько на упрямую собаку, сколько на себя – за трусость. Она негодует, потому что в глубине души уверена, что вода вовсе не холодная, а считает она ее таковой только из-за нежелания идти на поводу у собаки. Поколебавшись, Яна все же решается войти в воду – расстояние, разделяющее ее и Джемму, ничтожно мало. Она спускается к самой кромке воды, чувствует босыми ногами приятную прохладу и делает шаг навстречу Джемме. Но та вдруг, прекратив лаять, начинает не менее истошно скулить. Яна не в силах переносить эту собачью жалобу.

Кто-то стягивал с нее одеяло, по телу прошла волна неприятного озноба. Яна попробовала потянуть одеяло на себя, но оно не слушалось. Яна нехотя открыла глаза. Джемма с глухим рычанием сбросила одеяло на ковер и сердито рявкнула.

– Это некрасиво и неэтично, – через силу, из «педагогических» соображений улыбнулась Яна, отворачиваясь и глядя в окно, к которому льнула туманная дымка.

Вчера она даже не задвинула шторы. Обнаженные ветки деревьев чеканили темные, слегка посеребренные профили на ее морозном волокне. На часах – восемь ноль три.

Яна чувствовала себя разбитой, а тут еще этот монстр сбрасывает с нее одеяло и что-то требует! Надо попробовать игнорировать ее капризы, – подумала Яна о Джемме. Но собака принялась лаять.

– Фу! – прикрикнула Яна, – ты видишь, твоя хозяйка тоже не завтракала. Имей совесть!

Джемма подошла к креслу, на котором лежали джемпер и брюки, те, в которых Яна была вчера, и, немного неловко взяв все это в пасть, принесла хозяйке на постель.

– Да ты хоть можешь объяснить в чем дело? – усмехнулась Яна.

Вместо ответа Джемма еще раз громко и недовольно гавкнула. Яна ради эксперимента тронула свои вещи. Джемма одобрительно завиляла хвостом.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – Яна надела джемпер и, встав с кровати, принялась натягивать брюки. – Ты хочешь куда-то отвести меня?

Джемма, взвизгнув, вильнула хвостом. Яна закатила глаза и рассмеялась.

– Ну хоть кофе дашь мне выпить? – взмолилась она.

– Гав-гав! – заявила Джемма.

– Не-ет? – округлила глаза Яна.

Она взяла из колоды карту «Взгляд сквозь оболочку», присела перед собакой и настроилась на восприятие ее волн. Через некоторое время она уже знала, почему Джемма проявляет такое нетерпение.

– Тогда веди меня к ней, – приказала Милославская.

Яна вышла в прихожую, набросила каракулевый полушубок и, одев на Джемму ошейник, выскользнула во двор. Верхний слой снега оледенел, образовался тонкий наст. Яна миновала калитку, щелкнула задвижкой и, с трудом сдерживая стремительный порыв Джеммы, вышла на трассу. Как всегда тормознула машину. На этот раз ей попался неразговорчивый хмурый мужик лет пятидесяти на зеленом «Москвиче». Она попросила его следовать в центр. Он даже не пожал плечами, не говоря уже об удивленном или недовольном возгласе. Но Джемма начала подавать признаки нетерпения, когда «Москвич» приблизился к Рабочей.

Яна расплатилась и вышла. Джемма что есть сил потянула ее к стадиону.

– Да в тебя бес вселился! – раздосадованно воскликнула Яна, еле поспевая за собакой.

Вскоре они выбежали на привокзальную площадь. Несмотря на относительно ранний час, там уже толкался народ. Караваны автобусов и троллейбусов выстроились на остановках. Проезжая часть утопала в грязи, хотя подмораживало и лужи были затянуты льдом. Джемма не сбавляла темпа. Яна миновала группу алчных и назойливых таксистов, укоротила поводок и, толкнув стеклянную дверь, вошла в здание вокзала. У касс на текущие поезда толпились люди. Но Джемма тянула к тоннелю, через который пассажиры выходили к перронам. Свернув на первом же повороте, она понеслась во всю прыть по лестнице. Выскочив на перрон вслед за собакой, Яна увидела, что на московский поезд идет посадка. У входа в вагоны выстроились жиденькие очереди – видно, процедура была в полном разгаре и основная часть отъезжающих уже заполнила вагоны.

Яна машинально оглянулась и увидела двух дюжих парней, во весь опор несущихся по платформе. И сама была едва не опрокинута еще двумя мужчинами в спортивных куртках, которые бежали ей навстречу. Те словно догоняли первых, отчаянно работая локтями и ногами. Но что интереснее всего – после секундного колебания Джемма ринулась вслед за ними. Яна неистово кричала на собаку, привлекая тем самым внимание окружающих. Она безуспешно пыталась сдержать Джемму. И тут вдруг двое первых молодцов резко затормозили, явно оказавшись в замешательстве. Двое «догоняющих», подлетев к ним, тоже остановились. Все дружно уставились в окна третьего вагона. Один из парней в кожаной куртке, тот, что был пошире в плечах, но пониже, закурил. Вскоре к нему присоединились остальные. Они о чем-то вполголоса переговаривались, смачно сплевывая на заснеженный перрон. Джемма остановилась в двух шагах от этой странной группы и вместо того, чтобы обдумать, как про себя выражалась Яна, ситуацию, начала нагло облаивать парней. Один из них, в спортивной куртке, в руке у которого Яна увидела сотовый, сурово глянул на нее.

– Убери собаку! – грозно рявкнул он. – Чего она у тебя на людей бросается?

– Фу, – дернула Яна Джемму за ошейник, не понимая, что вынудило ее милую собачку лишить ее утреннего сна и вытянуть на вокзал.

– Вот она! – неожиданно крикнул плечистый парень, махнув рукой в сторону вагонного окна.

– Вы здесь, мы к другой двери, – скомандовал парень в спортивной куртке и, сунув мобильник в карман, кинулся в сторону, едва не сбив Яну с ног.

Джемма почти не отреагировала на него. Она наблюдала за парнем в куртке. Он лихо подскочил к двум шушукающимся проводницам, отстранил чахлого интеллигентика в очках и сером пальтеце до колен, схватился за поручни и поставил ногу на подножку. Подтянувшись, он собирался поставить другую ногу на следующую ступеньку, но рванувшаяся вперед Джемма с рычанием ухватила его за брючину.

– Отстань, сука! – парень попытался вырвать ногу, только это ему не удалось.

Джемма, отпустив штанину, ловко перехватила его за лодыжку.

– А-а, сволочь! – зарычал парень, разжимая руки.

Свалившись со ступеньки, он плашмя ударился спиной о перрон, крякнув от боли. Его напарник в черной вязаной шапочке стал бочком пробираться к двери вагона, осторожно поглядывая на «взбесившуюся» собаку. Джемма, держа обе передние лапы на груди у упавшего, повернула голову в его сторону и с рычанием оскалила большие белые зубы.