Летопись Третьего мира. Ч.3 Белое Критши
Шрифт:
В центр портовой площади, там, где некогда должны были казнить жену тогдашнего главы города и где встретились два брата, вышла Визы.
Змею хватило одного отголоска её мысли, чтобы понять, что та затевает.
Она вышла в центр, готовая вылить из себя невероятный объем сгущенной энергии. Такой, чтобы засиять подобно звезде, чтобы неблагодарные фанатики Храма Сияния и их пресвятой Богини наконец поняли, кому они должны кланяться в ноги за появление учения сияния и за неоднократное спасение их жалких жизней от бесчисленных крупиц негатива, возникающих тут и там.
Она смахнула поседевшие
Милф и Маретти, чья интуиция достойна не одной песни, вышли из таверны и с изумлением взглянули на пожилую женщину, одетую как подобает женщинам-монахам.
Вот, она выпустила из сосуда достаточное количество энергии и была готова в следующий момент вылить её, чтобы показать людям за кем им действительно нужно идти. Кто на самом деле им Бог.
Синие, густые линии, походящие на молнии, уже замелькали на кончиках её пальцев. Ещё чуть-чуть, и она будет готова засиять звездой. Но...
По порту пронеслась волна легкого землетрясения. Чуть подождав, Одераричи топнул тогой чуточку сильнее, так что земля под ногами затряслась с жуткой силой. Некоторые из очень старых домов затрещали. Многие, в основном женщины, сложили руки в кулачках на груди и залепетали молитвы, но не их собирался напугать змей.
Глаза Визы округлились, а накопленная в теле энергия сияния стала потихоньку сдуваться, словно мяч.
Она обернулась, завертелась из стороны в сторону, чтобы увидеть действительно он ли это, хотя точно знала, что он, но её глаза с этим не справились.
Испуганная, что с ней случается редко, она набросила на голову капюшон и растворилась в воздухе.
– Что это было?
– Спросил один брат другого, когда они, убедившись, что всё в порядке и угроза миновала, вернулись в таверну.
– Я-то откуда знаю? Видел не больше твоего.
– Ответил Милф, роясь в карманах в поисках мелочи, чтобы дать её грудастой официантке как чаевые.
– Ты видел, сколько энергии она чуть было не выпустила? Я в жизни не видел ничего подобного! Об этом стоит доложить во дворец.
– Я смотрю, ты едва ли не влюблен в нашу правительницу, Маретти.
– Он наскреб несколько серебряных и пару медяков, чтобы протянуть их улыбающейся даме и весело подмигнуть ей.
– По любому поводу к ней собираешься.
– Она делает очень умные вещи. Одна только реформа инквизиторских школ чего стоит. Хотя не всем это по нраву. Мне вот, например! Вот очень хочется торчать в монастырях и обучать этих клоунов! Ты можешь себе представить, что это будет? Они же не только невоспитанные, но и взрослые. Среди инквизиторских послушников есть мужики постарше нас, и как прикажете нам с ними управляться? Не представляю!
– Грубой силой, брат. Нет ничего более весомого, нежели крепкий кулак. Разберемся. В какой там нам школе преподавать?
– В седьмой. Там будем мы, мастер Риорда...
– И не одна сотня быдловатых наглых баранов...
– Произнесли они синхронно, после чего рассмеялись.
– Надо дождаться смены и ехать в Эсфити.
– Милф принялся исчерпывать ещё одну кружку темного пива.
– И написать-таки письмо во дворец. Если эта женщина, - он указал пальцем в сторону портовой площади, где несколько минут
Грудастая официантка, поставив поднос на стойку, прислонилась к ней, убрав руки за спину и продемонстрировав всем свой красивейший бюст. Она старалась улыбаться как можно скромнее, едва поднимая на Милфа взгляд.
– Везёт тебе, братишка.
– Маретти с грустным лицом прильнул к своей кружке с пивом.
– Нам, братишка. Мне кажется... Она хочет видеть в своей спальне нас обоих.
Братья переглянулись, и на их лицах появилась абсолютно одинаковая улыбка, предвещающая весьма веселую последнюю ночь в Кайлинне.
"...женщина среднего роста, со светлыми волосами, возраст примерно пятьдесят лет. Она вышла на площадь и стала испускать колоссальное количество энергии сияния. Чистейшей, без каких-либо примесей демонической или ещё какой магии. По непонятным причинам, она внезапно прекратила..."
– И чего же она интересно добивалась.
– Произнесла вслух женщина, на голове которой белела усыпанная камнями королевская диадема.
Во всём дворце кроме неё сейчас не было никого. Даже Лекса, устроившая себе лабораторию в дальней части замка, сегодня отправилась в больницу. Тяжко ей, человеку своего дела, готовому торчать у печи и плавить металлы и камни целыми днями, носить ребенка и всеми возможными способами держаться подальше от какой-либо опасности. Ковка магических артефактов - дело более чем опасное. Дримен, помнится, как-то пытался уговорить её бросить это дело, на что наследница дома Ун Бейквуд, без шуток, ответила, что она скорее прекратит есть, чем выдумывать новые виды оружия, пригодного для пользования магами.
Её Величество, недавно взошедшая на престол Синента Дива, сидела на своем законном месте, королевском троне, и держала в руках только что полученное письмо из Кайлинна, написанное близнецами Милфом и Маретти.
Она сразу же поняла о какой женщине идет речь, но в её голову все же затесались сомнения. Визы - известный мастер, постигший все тайны монашеского учения, и даже больше. Она поддержала Синенту, когда та собиралась вернуться в столицу и заявить свои права на престол, равно как она одобрила идею реформы инквизиторских школ. Мудрая, обладающая многолетним опытом женщина, которая зачем-то вышла на площадь небезызвестного города и начала демонстрировать свою силу. Зачем?
Милф и Маретти - не те монахи, в чьих словах можно усомниться. Да, они бегали за каждой юбкой, причем зачастую оба за одной и той же, любили выпить и частенько отлынивали от работы, но они все же верны своему делу и не раз уже доказали, что на них можно положиться. С куда большим недоверием Её Величество относилась к носителям сияния, верным монашескому уставу и не готовым в случае надобности отступить от него: она не переносила твердолобов, дословно исполняющих приказы. Среди монтерцев таких не было, это можно сказать с уверенностью. Но вот через год-два, когда прочие семь школ начнут выпускать новоиспеченных монахов, бывших дурней и оболтусов, неучей, появятся служители сияния, неспособные мыслить дальше сформулированного приказа.