Летописи Арванды. Легенды спящего города
Шрифт:
деть музыкантов, у края сцены под яркими огнями стоит Паганини…
А в т о р : Вся придворная знать собралась на концерт — и в пер-
вом ряду сидела, гордо вскинув голову, великолепная Элиза, прин-
цесса Лукки и Пьомбинская, сестра Наполеона, выданная им замуж
за принца Феликса Бачокки, вместе с которым она правила Луккой.
Ей 27 лет, она ослепительна - все ее черты выдавали принадлежность
к корсиканской крови, яркой, неистовой, непреклонной
Элиза так же восхитительна, как и другая сестра — Полина Боргезе,
которой тоже не было равных среди современниц…
…Сейчас в зале царит тишина, нарушаемая только тихими вскриками…
П е р в ы й г о л о с : Он дьявол! Разве человеку такое под силу?
На сцене в свете свечей стоит Паганини и насмешливо смотрит на тех, кто зами-
рая от восторга, обвинял его в сделке с князем тьмы… Он только что опустил
смычок, но еще прижимал к плечу скрипку, будто желая продлить для себя это
ощущение — соединение в едином вздохе его души, тела и скрипки… Он был,
как обычно, бледен и от этого черные глаза казались бездонными, наконец, он
прервал свое созерцание и опустил скрипку, казалось, с легким вздохом…
Элиза встала и, обведя придворных презрительным взглядом, стала аплодиро-
вать Маэстро. За ней поднялись и все остальные, раздались громкие крики:
П е р в ы й г о л о с : Браво!
В т о р о й г о л о с :
Прекрасно!
Тр е т и й г о л о с :
Неподражаемо!..
Однако можно было заметить, что эти крики адресовались, в большей степени,
принцессе, как владелице редкой диковины.
А в т о р :Никколо, конечно же, не мог не заметить, как Элиза бла-
госклонно принимает подобострастную лесть придворных по
праву хозяйки, его хозяйки… Но он лишь усмехнулся, прекрасно
зная, что чувства, почести и слава не имеют над ним постоянной
силы — только пока они не мешают, а помогают его Таланту. Но
если они станут кандалами — тогда уже никто не сможет удержать
Маэстро рядом хоть на миг…
Никто из присутствующих не видел Ангела, который вслушиваясь
в возгласы людей, мрачнел все больше…
А
Его талант неоспорим, и удивление людское
Навек последует за ним… Но сплетни не дадут покоя!
Играя на одной струне, он превзошел талант живущих —
Но люди! Почему в огне вам мнится дьявольская сущность?!
И непохожих на себя, достигнувших высот безбрежных,
Вы обвиняете, кляня, в богопротивности мятежной?
Я знаю все его пути, ведь я навек его хранитель —
Да, он не свят, но все грехи за дар небес ему простите!..
***
Палаццо Бачокки, после концерта, одна из комнат - роскошный будуар Элизы,
Никколо стоит у окна. Он смотрит в темноту и слушает… слышит ночь. Он
впитывает в себя все звуки, каждой клеточкой тела вбирает аромат южных са-
дов и свет низких, ярких звезд, думая, как отразить их в музыке.
А в т о р :Южная ночь с ее томными ароматами, белый мрамор
дворца, местами погруженный в зыбкую тень, а местами освещен-
ный оплавленными слезами свечами, дорогие ковры, приглушаю-
щие звуки шагов — все это сопровождало их любовь с первого
дня, когда принцесса Элиза попросила Маэстро сыграть вечером
с ней вместе сонату… С того вечера эта удивительная любовь,
подарившая миру столько прекрасных музыкальных этюдов —
сонат, каприччо — цвела и благоухала здесь, чтобы со временем,
полностью раскрывшись и отдав все силы, увянуть…
Элиза вошла в комнату и подошла к нему… Паганини почувствовал ее, даже не
слыша шагов, приглушенных ковром…
Н и к к о л о ( н е о б о р а ч и в а я с ь ) :
Элиза, послушай — во тьме живут все звуки мира,
Ты слышишь, Элиза, — дыханье нежное эфира?
А шелест и шорох — то мотыльков летящих крылья…
Послушай, Элиза, как лунный свет летит над ними…
Я слышу там песню … То звездный вихрь поет и плачет…
Но ты ночь не слышишь— тебе она лишь сумрак мрачный…
Элиза вдыхала сладко-терпкий аромат итальянских садов и глядела на
площадь, что простиралась перед дворцом в обрамлении платанов. Их се-
ребристые в лунном свете листья едва заметно трепетали в неуловимом
дыхании ветра… Мостовая площади, носящей имя ее брата, блестела,
словно водная гладь и, казалось, что сейчас раздастся всплеск. Элиза отве-