Летящие к солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
– Где ты?
– заорала Вероника, прыгая со спинки на спинку.
Протрещала автоматная очередь. Вероника упала, и я подскочил, испугавшись, что ее убили.
– Не стрелять!
– кричал командир.
– Умники - лежать!
Все легли, кроме солдат, которые продолжали, теперь уже аккуратнее, окружать Веронику. Она же вдруг вынырнула из прохода, держа за комбинезон верещащего брата.
– Молись быстро, крысеныш, пока меня не убили!
– Вероника приставила ствол к голове Джеронимо.
– Считаю до трех!
Сквозь вопли
– Ты не могла стать такой сразу, когда я тебя просил?
– крикнул Джеронимо.
– Раз, - отозвалась Вероника.
– Брось оружие!
– крикнул один из солдат, смыкавших кольцо. Вокруг Вероники росла целая чаща из смертоносных стволов, но ее пылающий взгляд не видел ничего, кроме лица брата.
– Два!
– Чупа-Чупс!
– надрывался командир.
– Бросьте ей конфету, она отвлечется!
В голову Вероники полетело несколько конфет, но все тщетно, как и беспомощный голос Черноволосого:
– Девушка, пожалуйста, прекратите, выслушайте же меня...
– Три, - холодно сказала Вероника.
За миг до того, как должен был начаться кошмар, в игру вступил тот единственный, кто мог еще все предотвратить. Великий герой, о доблести которого слагают песни и пишут книги. Он вскочил на скамью подсудимых и могучим голосом, напоминающим громовой раскат, провозгласил:
– Вероника!
– И она обернулась!
– Вероника! Тогда, в самолете, когда ты доставала с полки пистолет, я видел твою грудь!
Вероника выпустила брата, и тот с воем ударился головой об пол. Пистолет поднялся мне навстречу.
– Да ты что?
– прорычала Вероника.
В голове героя, который слишком поздно сообразил, что он - всего лишь я, пронеслись десятки вариантов последних слов. Я мог вызвать гнев, стыд, отчаяние, но выбрал другое. В какой-то безумной попытке достучаться до той, кого она назвала как-то своей "внутренней богиней", я понизил голос и сказал:
– Во всей моей беспросветной жизни не было секунды более светлой и прекрасной.
Я закрыл глаза. Секунды текли. Скоро мне в голову прилетит либо пуля, либо... Да! Есть! Теплая волна тщательно скрываемой презрительной жалости, перемешавшись с прохладным потоком подавляемой гордости, окатила мое пресыщенное существо. Но эмоциональный двойник из последних сил поднял голову и втянул все без остатка.
– Ты даже не пытаешься не быть придурком, - тихо сказала Вероника, и я услышал стук, который мог означать лишь одно: пистолет упал на пол.
Веронику схватили. Она, поникшая, опустошенная, покорилась. Встал на ноги Джеронимо. Он выглядел немного смущенным от того, чем обернулась его выходка.
– Увести ее!
– распоряжался командир.
– В камеру бешеную суку. В кандалы. И отделайте как следует прикладами по дороге.
– Никто никуда не уходит!
– Впервые за весь процесс
– Судебное заседание продолжается. Я бы хотел...
– Судебное заседание превратилось в театр военных действий, - перебил его Русый.
– Нужны еще какие-то доказательства вопиющей девиантности подсудимых? Мой вердикт - смерть.
Оба они поглядели на Седого.
– Вердикты выношу я, - сказал тот.
– И все произошедшее, разумеется, повлияет. Но, поскольку сейчас ситуация стабильная, заседание можно продолжить. Прошу только надеть наручники на Веронику Альтомирано, иначе она, боюсь, убьет кого-то из двух своих сообщников.
– О, не трудитесь, милостивые сеньоры!
– махнул рукой Джеронимо, уже вернувшийся на скамью подсудимых.
– Наручники не помешают ей нас убить, поверьте.
– Правильно ли я понимаю, Джеронимо Фернандес Альтомирано, что, несмотря на все произошедшее, вы хотите оказаться беззащитным рядом с Вероникой Альтомирано?
– спросил Седой.
– Она ведь моя сестра, - тоном, не терпящим возражений, отозвался Джеронимо.
– Право убить меня есть только у нее, так мы договорились.
– Поясните, - нахмурился Седой.
– У нас крайне непростая семья, - вздохнул Джеронимо.
– Но есть некоторые законы и традиции, которые мы чтим. По ряду причин в доме Альтомирано существует документ, согласно которому Вероника обладает исключительным правом на вендетту в отношении любого человека, который лишит меня жизни, нанесет вред здоровью или хотя бы попытается это сделать. В свою очередь она обязуется собственноручно лишить меня жизни в случае, если мои действия поставят под угрозу безопасность дома. Я вас не слишком загрузил?
– Есть немного, - признал Седой.
– В общем, учитывая то, что я, говоря откровенно, похитил единственную наследницу дона и подверг ее смертельной опасности, Вероника уже давно имеет полное моральное право меня убить. Я приношу глубочайшие извинения за позорное бегство и клянусь, что впредь подобного не повторится. Вверяю свою жизнь в руки сестры.
Мы сидели рядом, но я вдруг почувствовал, что Джеронимо будто отдалился от меня, стал совсем чужим и непонятным. Если разобраться, что вообще я о нем знал? Что видел, кроме череды безумных масок, которые он менял со скоростью, отрицающей само понятие здравого смысла? Разве что ускользающее отражение его истинной сущности в глазах сестры.
Седой перевел взгляд за наши спины, туда, где солдаты все еще держали Веронику.
– Верните подсудимую на место.
– Обыскали ее под комбезом?
– услышал я голос командира.
– Сэр, так точно, сэр!
Результаты?
– Сэр, великолепные результаты, сэр!
– Оружие?
– Сэр, никакого оружия, сэр!
– Отпускайте. Шагай на место, сладкоежка.
Несколько секунд спустя слева от меня опустилась на скамью Вероника. Шестое чувство подсказало мне, что сейчас лучше помолчать.