Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
Минут двадцать спустя мы с Джеронимо, обессиленные, дрожали на полу, а неутомимая Вероника, бормоча что-то неприличное, качала пресс.
– В древние времена, – пробормотал Джеронимо, – люди добровольно ходили в походы на лыжах. Им нравились физические упражнения на холоде. Стадо невменяемых баранов! Неудивительно, что солнце ушло от них.
– Если бы ты, вменяемый баран, додумался взять лыжи, у нас был бы хоть какой-то шанс добраться до Толедано! – сказала Вероника, переводя дух. – А после сегодняшней физухи мне придется тащить вас обоих на своем горбу! Не говоря о том, что из жратвы у нас – три корочки хлеба.
Последние слова Вероники
– Сосредоточься на идее, – убеждал сестру Джеронимо. – Представь восходящее солнце! Ну? Разве сил не прибавляется?
Совершив очередной подъем корпуса, Вероника остановилась, глядя на брата с жалостью.
– Оно что, по-твоему, за колючую проволоку зацепилось? Джеронимо, солнце – это громадная фиговина, больше Земли, которая висела далеко в космосе. Чего ты хочешь добиться, обежав планету кругом в восточном направлении?
– Ты еще скажи, что Деда Мороза не существует! – фыркнул Джеронимо. – Кто ж тогда на новый год мне подарки дарит?
Одного взгляда на лицо Вероники было достаточно, чтобы понять, кто. Но Джеронимо смотрел в другую сторону.
– И вообще, – продолжал он, – если все так просто, то какого черта ровно в полночь весь мир сдвигается к востоку?
– Сдвигается, факт, – подтвердил я.
Вероника прервала нас взмахом руки.
– Ладно, забыли. Если нам суждено сдохнуть, я не желаю остаток жизни доказывать свою правоту. Грызем хлеб, спим, собираемся и идем. К Толедано. Если хотите, убеждайте себя, что идете просить самолет.
Джеронимо сел, исподлобья глядя на сестру.
– А в чем ты себя убеждаешь?
Вероника, устроившись у насоса, прикурила папиросу. Мне даже не предложила. Стерва. Впрочем, у меня были и другие проблемы. С таксофона, рядом с которым я лежал, начал обтаивать иней, и ко мне подбиралась грязная лужа. Пришлось отползать.
– Я иду, чтобы связаться с домом и вернуться назад, – сказала Вероника. – И вернуть тебя.
Она посмотрела на меня и пожала плечами:
– Ну а ты вполне мог погибнуть при крушении. Живи у Толедано, не высовывайся, никто о тебе и не вспомнит.
Джеронимо решительно встал, поднял справочник и зашелестел страницами.
– Ты еще подумаешь об этом, Вероника, – пообещал он. – Когда перед тобой встанет выбор: или я, или они. Только может оказаться слишком поздно, поэтому начинай размышлять сейчас. А пищу я тебе дам. Солнце – это звезда с огромной массой и мощной гравитацией, благодаря которой Земля вокруг него и вертелась. Солнце исчезло, но Земля все еще на месте – погляди как-нибудь на созвездия. Почему? Почему мы все еще не улетели в открытый космос, не вляпались в Юпитер? Я скажу тебе, почему. Само солнце все еще там, в космосе, это на Земле проблемы. Кто-то изловчился уничтожить саму идею ежедневного восхода солнца, идею света и тепла. И этот кто-то был настоящим злым гением, но куда – спрашиваю я, – куда ему до меня? Идея – самое могучее, что только может существовать в мире. Я бы не удивился, если бы солнце сгорело, а мы этого не заметили, потому что его идея каждый день продолжала бы подниматься над горизонтом. Но кто-то уничтожил эту идею, а теперь упорно и методично уничтожает идею Земли. Алло? – крикнул он в трубку, набрав номер. – Да, заказ примите. Две «Поло песто» с ананасами и одну, – тут он мстительно посмотрел на Веронику, – «Диабло», перца не жалейте. Три колы, одну диетическую. Палатка между разбившимся самолетом
Джеронимо грохнул трубку на рычаг и, натягивая комбинезон, продолжил:
– Пончик в том, что я пока не знаю, какие именно идеи столкнулись за сотни лет до нашего рождения, не знаю, с чем именно придется иметь дело. Но знаю другое. Год назад мир сдвигался на пятнадцать сантиметров в сутки, в этом году увеличил до пятнадцати с половиной, а после… – Тут он вышел из палатки, расстегнув незамеченную ранее «молнию» на стенке; за «дверью» оказался крошечный тамбур, и когда Джеронимо оказался в нем, снаружи послышался призывный гудок. Повеяло холодом. Чей-то бас, голос Джеронимо, рев мотора, свист покрышек… – … а после того как папа истребил дом Риверосов, смещение составило почти двадцать сантиметров, – закончил мысль Джеронимо, вернувшись в палатку с тремя плоскими квадратными коробками в руках. – Ну, Вероника? Ты все еще сомневаешься, что речь идет об идеях? – Он бросил ей и мне по банке колы. – Что если сейчас исчезает идея Земли, и чем меньше людей в нее верят, тем быстрее идет процесс?
На колени Веронике шлепнулась коробка с изображенным на ней ярко-красным чертом. Черт мерзко скалился и держал красный трезубец, которым, видно, только что закончил чертить надпись: «Diablo».
– Держи, пилот моего сердца. – Джеронимо протянул мне коробку с надписью «Поло песто» на фоне мексиканской пустыни. Коробка была теплой, даже почти горячей, а внутри оказалась самая настоящая пицца. В нос удалили ароматы дрожжевого теста, мяса и чего-то еще, что и собирает разрозненные запахи в запах пиццы.
– Блин, – посетовал Джеронимо, – надо было попросить, чтобы порезали. Впрочем, нож где-то был. Николас, передай рюкзак. Николас, ты в порядке? Николас, что с тобой? Не молчи, поговори со мной, скажи, что не умер, и черт с ним, я сам возьму рюкзак!
Я не умер, просто сидел и молча смотрел на Джеронимо, пытаясь подобрать слова. Повернулся к Веронике, заметил, что она занимается тем же самым, но более успешно.
– Это что сейчас было? – спросила Вероника.
– Николаса закоротило. Я пока не знаю, в чем…
– Я об этом! – Вероника потрясла коробкой.
– Об этом? Господи, Вероника, не драматизируй! Я просто позвонил и заказал пиццу.
– У кого?!
Джеронимо показал ей раскрытый справочник.
– Здесь написано: «Пиццерия. Доставка».
– Хватит нести чушь! – взорвалась Вероника. – Какие, к чертям, доставки? Откуда…
– А откуда взялся Дед Мороз в «Хрониках Нарнии»? – перебил Джеронимо. – Почему в последнем эпизоде «Во все тяжкие» подонки встали ровно на линии огня? Почему вампиры боятся крестов? Вопрос веры.
Я отщипнул кусочек румяного теста от краешка пиццы и отправил в рот. Все по-настоящему.
– То есть, вера помогла тебе заказать пиццу, – уточнил я на всякий случай.
– Друг мой! – улыбнулся Джеронимо. – Вера помогает делать абсолютно все! Ты дышишь только благодаря тому, что веришь: вдох и выдох возможны. Эта вера так сильно врезалась в твое подсознание, что только лучший в мире хирург с самым острым скальпелем сможет лишить тебя ее. Но эта операция – детский лепет по сравнению с той, что случилась тогда. Что за армия виртуозов вырезала у человечества веру в солнце? Это я и хочу выяснить. И чем сильнее моя вера в то, что ответ существует, тем больше знаков подбрасывает жизнь! Так, вы жрать собираетесь? Я не принцесса Ирабиль, слезки лить не стану. Не будете жрать – мне больше достанется.