Лев правосудия
Шрифт:
— Ну, это ведь не сразу будет. — Вейкко довольно улыбнулся. — Мы с тобой успеем умереть.
— Сколько еще зим тебе напророчили?
— Когда у меня в последний раз был приступ, мне сказали, что я могу скопытиться в любой момент, если не брошу пить. Каждый день может стать последним. И для тебя тоже.
Он может стать последним для кого угодно, думала я, скармливая картошку картофелечистке. Но мысль эта слишком тяжела, и мы гоним ее прочь. Я сама не раз чувствовала дыхание смерти у себя за спиной и с трудом уклонялась от встречи. Убеждала себя, что не боюсь, но знала, что опасные ситуации
После девяти, когда явились все, кто заказал столик, ко мне подошла официантка Хелина — симпатичная смуглая девушка: меня, дескать, просят выйти в зал. Я взглянула на монитор: возле двери, в кресле для ожидающих столики, с бокалом в руках расселся не кто иной, как Юрий Транков. Выходит, мой телефон ему раздобыть не удалось, раз он явился лично.
— Ты сказала, что я в кухне?
— А что, разве было нельзя? Он такой приятный мужчина… Это твой бойфренд?
По возрасту сама Хелина лучше подходила Транкову, чем я.
— Можешь взять его себе, если хочешь. Хорошо, я скоро выйду. Что он пьет?
— Заказал «Кровавую Мэри».
«Санс ном» получил лицензию на алкоголь главным образом благодаря хорошей репутации Моники. Тем не менее редкий клиент приходил только ради выпивки.
Зал был полон, однако голоса и музыка звучали приглушенно. В «Санс ном» играли только классику и старый джаз, во время ланча иногда ставили африканские народные мелодии. Я иногда думала, было бы здорово тайком поставить какой-нибудь диск «Пенсионеров», [23] например, когда Моники не будет на работе или когда у нас будут исключительно обременительные клиенты.
23
«Пенсионеры»— финская группа, исполняющая задорную музыку в стиле хумппа. Хумппа — разновидность быстрого фокстрота, популярного в Финляндии в 30-е годы XX века. Музыканты, возрождая забытый жанр, создали юмористические версии многих известных рок— и поп-композиций, зажигательное исполнение которых принесло им известность не только в Финляндии, но и в Европе. (Прим. перев.)
Сегодня Транков был одет в свободном стиле, как человек на отдыхе: светло-синие джинсы с аппликацией из светло-коричневой кожи, белая рубашка и светло-коричневые десантные ботинки. Замшевая куртка в тон обуви висела на спинке кресла. Увидев меня, он встал поздороваться, взял меня за плечо и дважды поцеловал в щеку. Его глаза были лишь немного выше моих и казались такими пронзительно синими, что я заподозрила наличие контактных линз. Ресницы его были темными и густыми, как на рекламе туши.
— Хилья! Ты все не звонишь, вот я и зашел повидаться. Я в восторге от своего нового замысла и нужный реквизит подобрал. Когда же ты наконец сможешь прийти?
Настойчивый мужчина. И запах от него приятный. Я вспомнила предостережения Лайтио, но, конечно, не посчиталась с ними. Был ли Транков посланцем от скелета с косой? Время покажет.
— Мой следующий выходной в четверг, это подойдет?
Я не знала, смогу ли поехать на ресторанном фургоне.
— Я за тобой приеду.
— На том «новофинском» внедорожнике, которого не касаются правила дорожного движения?
— Это машина Сюрьянена, а у меня есть своя. Где и во сколько тебя забрать?
Строго говоря, середина дня не более безопасное время по сравнению с другими часами, но мы все же договорились о встрече в одиннадцать перед главными дверями «Торни». Мысленно отмахнувшись от предостережений Лайтио, Монике я тоже не стала ничего рассказывать. Тетушке Воутилайнен я отвела роль моей телохранительницы.
— Ты не голоден? — спросила я у Транкова. — Сегодня прекрасное филе окуня из Каави.
Транков покачал головой. Не выходя из образа воспитанного человека, он не присел, а попивал свой коктейль стоя. На губах его остался след томатного сока, и в целом он напоминал вампира из второсортного ужастика, так что мне было трудно принимать его всерьез. Я сказала, что мне нужно идти работать, но проявила недостаточно проворства: он все же успел поймать мою руку и приложиться к ней.
Правда, не сказать, чтобы это было очень противно. Я не занималась сексом слишком долго — уже полгода. Не пойти ли мне поискать решения проблемы в каком-нибудь кабаке, чтобы потом не допустить оплошности с Транковым? Найдутся ли там какие-нибудь клерки, воскресным вечером оставившие обручальные кольца дома? А что, если предложить Петеру дружеский секс? Но едва ли он на этом от меня отстанет. В конце концов весь остаток вечера я воскрешала в памяти образы самых прыщавых мальчиков из своего класса, а в качестве наиболее сильного средства применила воспоминание о том, как наш деревенский пьяница Сеппо Холопайнен когда-то пытался меня изнасиловать. Благодаря этому лекарству страстные желания поутихли.
В понедельник я проснулась в шесть утра. За окном было еще темно, горели уличные фонари. Из моей комнаты я могла видеть лишь краешек горизонта, но его яркие краски обещали солнечный день. Выпив чашку кофе с молоком, я отправилась на пробежку. По пути вдоль берега смотрела, как постепенно город просыпается и жизнь набирает темп: росли пробки, в окнах домов загорался свет, чтобы вскоре вновь погаснуть после восхода солнца. Старушки обменивались новостями на углах улиц, родители тащили вопящих отпрысков в детский сад. Был ли у кого-нибудь из этих людей убийца в роду, случалось ли им найти труп на диване в съемной квартире? Не могу сказать, чтобы эти испытания пошли мне на пользу. На завтрак я сделала себе яичницу с бобами: для разговора с Кари Суурлуото мне требовалась энергия. Он опять ответил сразу, будто ждал звонка:
— Привет, Хилья. Извини, что в прошлый раз не мог говорить, я подвозил нашу Тайку и трех других девочек из конюшни. Не хотелось, чтобы они слышали разговор о твоем отце. Им всего по тринадцать лет, для них это было бы слишком.
— Вы с моим отцом близко дружили?
— Это как посмотреть. Мы были единственными мальчиками из всех кузенов, у меня и у него еще имелись только сестры. Но у нас была разница в возрасте шесть лет, а для парней это много. Я отчасти восхищался кузеном Кейо… и слегка его побаивался.