Лев правосудия
Шрифт:
За дверью на другом конце гостиной послышались выстрелы, потом женский крик. Транков постучал и ввел меня внутрь.
— Мы пришли только поздороваться. — Внезапно он заговорил по-английски с более заметным русским акцентом, чем обычно. — Это Хилья.
Комната представляла собой домашний кинотеатр с таким большим экраном, что было даже не совсем удобно смотреть. Показывали вестерн годов примерно пятидесятых. Сюрьянен сидел в мягком кресле, но вежливо поднялся пожать мне руку. Женщина осталась валяться на диване. Она была такой же высокой, как я, но совершенно иначе сложена: сплошные ноги и бюст. Размер бюста, как и пухлые
— Сюрьянен. Или для друзей Юрия просто Уско. — Сердечность Сюрьянена была так хорошо отработана, что почти сходила за настоящую. — Как продвигается творческий труд?
Вместо ответа Транков покраснел и что-то пробормотал по-русски, обращаясь к Юлии. Она пожала плечами и ответила: «Не хочется», что заставило Транкова покраснеть больше прежнего.
— Хорошо, что Юрий у меня переводчиком, так как я, собственно, не знаток языков. Закончил только среднюю школу, но успеха в жизни можно добиться и без диплома. Ты профессиональная модель?
— Нет, работаю в ресторане.
Вероятно, от своих друзей-министров Уско Сюрьянен знал, почему была взорвана его яхта, но едва ли ему сообщали, что я была любовницей того, кто это сделал. Он видел во мне лишь статистку.
— Хорошо, хорошо. У нас иногда бывают большие приемы, где требуется много обслуживающего персонала. Оставь Ханне свои контакты.
Сюрьянен вел себя как милый дядя, который на самом деле не любит детей, но считает своим долгом сказать пару слов маленькой дочке партнера по бизнесу. Юлия нажала на кнопку паузы, так что барышни в корсетах и ковбои, на лошади спасающиеся от индейцев, застыли на экране.
— Пойдем поедим. — Я обняла Транкова за талию и запечатлела поцелуй на его щеке.
Мне казалось, он хотел от меня именно такого поведения. Сюрьянен пробормотал что-то вроде «еще увидимся», и фильм запустили дальше, пока мы даже не успели выйти.
Ханна поставила на стол салат, хлеб и бокалы. Аромат сыра усилился, к нему примешался запах белого вина. Я едва не захлебнулась слюной, пока Транков, подставив мне стул, открывал бутылку. Хлеб, скорее всего, был выпечен на месте, в салате виднелись авокадо, шампиньоны и жареные орешки кешью. Я решила считать, что в бутылках с маслом и винным уксусом не было отравы, и положила себе порядочную порцию салата. Ханна выглядела точь-в-точь как экономки из старых черно-белых фильмов, которые я иногда смотрела у Хаккарайненов вместе с Майей. Именно таких людей надо опасаться. Мой сокурсник Эдвардо оказался в затруднительном положении, когда его подопечный, нефтяной миллионер из Майями, допустил ошибку и взял в домработницы милую пожилую даму, которую на самом деле подослала его бывшая жена и которая оказалась шантажисткой худшего пошиба. Эдвардо был так потрясен, что поделился с однокурсниками и получил за это выволочку от Майка Вирту: тайны работодателей не расписывают в электронных письмах.
Вино было прохладное и со вкусом смородины, шампиньоны — словно только что собранные, авокадо нужной мягкости. Утолив первый голод, я непринужденно обратилась к Транкову:
— Надеюсь, тебе больше нравится ужинать со мной, чем с тем мужчиной, с которым ты сидел за одним столиком в «Санс ном» в прошлую пятницу. У нас все было переполнено, поэтому Хелине
— Какой мужчина? — Транков выглядел смущенным. — А, тот! Он мне вовсе не мешал.
— Хелина сказала, что он был невежлив.
— Не знаю. Мы почти не разговаривали.
Через камеру наблюдения я видела, как они обменялись несколькими словами, но не стала напоминать ему об этом. Транков не захотел рассказать мне о том разговоре, и это уже кое-что значило.
— Наверное, хорошо работать на Сюрьянена? Во всяком случае, у тебя потрясающие перспективы, — продолжила я, когда Ханна принесла горшок с фондю и хлеб, нарезанный кубиками.
— Уско действительно ценит меня и верит в мои способности.
— Чем вы сейчас занимаетесь? — спросила я, накалывая кусочек хлеба на вилку и принимаясь вертеть его в горячем пузырящемся сыре. Однажды я попыталась сделать фондю, и у меня все так подгорело, что пришлось выбросить и кастрюлю.
— Сорри, дорогая. Это тайна. Но это большой и оригинальный проект. Идея двадцать второго века! Я могу дать полную волю своему воображению.
— Но скажи хотя бы, будет ли это в Финляндии?
— Да, это здесь. И не слишком далеко от этого места.
Сколько мне еще заигрывать с ним, чтобы он рассказал побольше? Насколько глупой прикинуться и насколько он сможет в это поверить? В баре «Ателье» он гордо говорил о проектировании застройки и о живописных полотнах прямо на стенах дома.
Фондю быстро меня насытило, уже после нескольких кусочков пришлось сбавить темп. Транков осушил первый бокал белого вина и снова налил себе и мне, хотя я отпила лишь пару глотков. Я подняла свой бокал и улыбнулась, надеясь, что улыбка отразится и в глазах. Для кого я играла эту роль — для себя или Транкова? Меня никогда особо не привлекали красавчики вроде него. Давид уж точно к ним не относился, его внешность была скорее грубоватой, тем не менее он был очень сексуален. Я велела себе прекратить сравнивать Юрия с Давидом. С Транковым я чувствовала себя легко, поскольку он был для меня лишь развлечением и источником информации.
— Почему тебе нравятся рыси?
О Фриде я не рассказывала никому, кроме самых близких людей.
— Просто нравятся. Индейцы верят в тотемных животных. Возможно, мое — рысь.
Транков протянул руку и коснулся моей, которая держала бокал.
— Они чудесные животные. Я видел их пару раз в лесу поблизости от Воркуты.
— Правда? Они редко показываются людям.
— У меня привычка гулять зимой по вечерам и смотреть на звезды. Я забирался на лыжах глубоко в лес и сидел тихо так долго, что едва не коченел. Зато так можно увидеть много интересного. Даже ангелов, если очень замерзнешь! И однажды я видел рысь, всю целиком, от ушей до хвоста. Она даже обнюхала меня. А еще одна долго стояла на ближайшей скале, высматривая следы добычи. Ее я нарисовал на картине вместе с тобой.
Я уже почти собралась рассказать ему историю Фриды, но тут пришла Ханна — проверить, не подгорело ли фондю. После этого Транков начал спрашивать, как я выучилась на охранника, и я рассказала об Академии частной охраны в Куинсе, не выдавая, конечно, священных тайн Майка Вирту.
— Я никогда не был в Нью-Йорке. Ты больше не ездишь туда? — спросил Транков.
Однако я не успела ответить: из гостиной послышались шаги, и в столовой объявился Уско Сюрьянен, разминающий плечи.