Левая рука тьмы (сборник)

Ле Гуин Урсула Кребер

Колония процветала, все больше распространяясь вглубь от берега моря, где был основан первый город, названный Альтеррией. Затем, через несколько лет, — тут Орри остановился и поправил себя, — через шестьсот лет по земному времени, колония стала переживать тяжелые времена. Резко уменьшилась рождаемость, много детей умирало.

Здесь Орри сделал передышку и оговорился, что он многого не знает, так как только начал изучать историю, и в этом ему очень помогли его отец и сам доктор Ромаррен еще до того, как они отправились в это путешествие.

— Я помню, как вы говорили мне тогда, что альтерране не понимали, что с ними происходит. Они полагали, что это последствия многих лет близкородственных браков, что фактически это было нечто вроде отбора. Повелители, которые

сейчас живут здесь, как-то сказали мне, что этого не могло быть, что независимо от того, сколько времени существует на планете чужая колония, она всегда останется чуждой для этой планеты. С помощью генных манипуляций можно получить потомство от браков с коренными жителями, но это потомство будет стерильно. Не могу сказать в точности, что случилось с альтерранами — я был ребенком, когда вы и отец пытались рассказать мне об этом. Помню только, как вы говорили об отборе в направлении к жизнеспособному типу. Как бы то ни было, колонизаторы были на грани исчезновения, когда немногим оставшимся удалось вступить в союз с одной из туземных народностей, таварами. Они вместе пережили зиму, а когда пришла весна, они вдруг обнаружили, что тавары и альтерране могут воспроизводить потомство в достаточном количестве, чтобы основать гибридную расу. Повелители сказали мне, что такого не могло быть, но я-то хорошо помню, что именно так вы говорили мне об этом.

— И мы — потомки этой расы?

— Вы — потомок Альтерра Агада, который был главой колонии землян в течение всей зимы десятого года. Мы узнаем о нем еще в школе. Ваше имя, доктор Ромаррен, — Агад из Шарена. Я не могу похвастать таким происхождением, но моя прабабушка была из семьи Эсми из Кьсу. Это все альтерранские имена. Конечно, для демократического общества Земли такие различия ничего не значат, правда ведь?

Сказав это, Орри смутился, казалось, в его мозгу обозначился какой-то неясный конфликт. Фальк снова вернул его к рассказу о дальнейшей истории Вереля, полной детских домыслов и умозаключений, сделанных на основании тех обрывков, которые ему удалось запомнить.

— Новое смешанное племя со смешанной культурой народов тавароальтерран, расцвело за годы, последовавшие после тяжелой десятой зимы. Стали разрастаться небольшие города. На единственном континенте северного полушария установилась торгово-коммерческая культура. В течение нескольких поколений она распространилась и на примитивные народы южных континентов, где проблема сохранения жизни в суровую зиму стала более легко разрешимой. Население выросло. Наука и технология начали свой экспоненциальный рывок, чему способствовали книги альтерран, сохранившиеся в библиотеке их первого поселения на этой планете. Тайны этих книг становились все более понятными по мере того, как отдаленные потомки колонизаторов восстанавливали утраченные знания. Они передавали их из поколения в поколение, хранили и копировали эти книги, изучали языки, на которых они были написаны, — языки Лиги. В конце концов были исследованы спутники планеты и окололежащее космическое пространство. Распространение городов и совершенствование нации контролировалось и координировалось могущественной империей Келшак, расположенной на древнем северном континенте. Находясь на вершине могущества, Империя построила и отправила в космос корабль, способный двигаться со скоростью света. Этот корабль «Альтерра» покинул Верель через восемнадцать с половиной лет после того, как с Земли прибыл корабль с колонизаторами, то есть через тысячу двести лет по земному летоисчислению. Его экипаж понятия не имел, с чем он столкнется на Земле. На Вереле еще не научились строить ансибл-передатчики, а радиосигналы посылать в космос не осмеливались, чтобы не выдать свое положение какой-нибудь планете, управляемой Врагом, которого так боялась Лига. Для того, чтобы получить необходимые сведения, должны были отправиться живые люди, им предстояло преодолеть громадное расстояние, отделявшее их родную планету от Земли туда и обратно.

— Сколько времени длилось это путешествие?

— Более двух лет по летоисчислению Вереля, возможно, сто тридцать —

сто сорок земных лет. Я тогда был еще совсем мальчишкой, доктор Ромаррен, и многого не понимал, а о многом мне и не рассказывали.

Фальк не понимал, почему это должно было смущать паренька. Гораздо больше он был поражен тем, что Орри, которому на вид было лет пятнадцать-шестнадцать, прожил, выходит, сто пятьдесят лет! А он сам?

— «Альтерра», — продолжал Орри, — отправилась на Землю с базы космического флота, расположенной вблизи прибрежного города Тавар. На корабле было девятнадцать человек — мужчины, женщины и дети, большей частью подданные Империи Келшак и считающиеся потомками колонизаторов. Взрослые были отобраны Советом Империи с учетом степени подготовленности, способностей, смелости и готовности к самопожертвованию.

— Что случилось с кораблем? Что произошло с остальными семнадцатью членами экипажа «Альтерра»?

— Мы были атакованы у Барьера. Синги смогли прийти к нам на помощь только после того, как «Альтерра» была разрушена, а нападавшие рассеялись в разных направлениях. Это были бунтовщики, они пользовались межпланетными аппаратами. Синги спасли меня и захватили одного из них. Они так и не узнали, были ли остальные убиты или взяты в плен бунтовщиками. Они вели поиски по всей планете, и около года назад до них дошел слух о человеке, живущем в Восточном Лесу. Было похоже, что это один из членов экипажа.

— Ты помнишь это нападение?

— Нет! Вы же знаете, как такой полет воздействует на психику…

— Я знаю, что для тех, кто находится внутри корабля, двигающегося со скоростью света, время как бы останавливается. Но какие при этом возникают ощущения, в книгах Леса написано не было.

— Отчетливо я ничего не помню. Я был тогда мальчишкой девяти земных лет. И я не уверен, что кто-нибудь мог бы вспомнить это отчетливо. Невозможно сказать, как все соотносится между собой. Как будто и слышишь, и видишь, только все как-то не стыкуется друг с другом. Все теряет значение. Не могут объяснить: это ужасно и происходит как будто во сне. Когда же начинается переход в обычное пространство — этот переход Повелители и называют Барьером, — то пассажиры теряют сознание, если не были готовы к этому. Наш корабль не был к этому готов. Никто из нас не пришел в себя, когда на нас напали — потому-то я ничего и не помню о нападении, ничего — ничуть не больше, чем вы, доктор Ромаррен. Когда я пришел в себя, то был уже на борту корабля Сингов.

— Почему тебя, мальчика, взяли в такую опасную экспедицию?

— Мой отец был ее руководителем, мать тоже была на корабле. Вы же знаете, доктор Ромаррен, что когда возвращаются из такого путешествия, то все родные и близкие уже давно умерли. Теперь-то это уже не имеет никакого значения — мои родители погибли, или, может быть, с ними поступили точно так же, как с вами, и они даже не узнали бы меня, если бы мы встретились.

— Какова была моя роль в этой экспедиции?

— Вы были нашим навигатором.

Ирония, заключавшаяся в этих словах, заставила Фалька поморщиться, но Орри продолжал в своей уважительной, наивной манере:

— Это означало, что вы должны были прокладывать курс нашего корабля, определять его координаты в космосе. Из всех келши вы были самым большим знатоком математики и астрономии. По рангу вы были старше всех на корабле, кроме, конечно, моего отца Хара Уэдена. У вас была восьмая ступень, доктор Ромаррен. Вы помните?

Фальк отрицательно покачал головой.

Закончив описание экспедиции, мальчик с грустью сказал:

— Я не могу поверить, что вы ничего не помните. Да еще этот ваш жест…

— То, что я покачал головой?

— На Вереле в знак отрицания мы пожимаем плечами. Вот так.

Простодушие мальчика было неотразимо. Фальк попытался пожать плечами, и ему показалось, что в этом была какая-то закономерность, правильность, что жест этот был давно ему знаком и привычен. Он улыбнулся, и Орри принялся его утешать.

— Вы так похожи на прежнего себя, доктор Ромаррен, и вместе с тем совсем другой! Простите меня, но что же с вами такое сделали, что вы все забыли?