Левиафан
Шрифт:
Спустя месяц работы по строительству причала были завершены и «Левиафан» с «Аскольдом» отшвартовались у стенки.
— Ну вот, теперь можно и зимовать, — констатировал Морев, окинув взглядом базу с высоты рубки.
Перед ним, на берегу, дымили трубы двух блокгаузов, у фактории, с пристроенным к ней складом, шел оживленный торг с индейцами, бригады Лобанова завершали строительство бани и пекарни.
С наступлением октябрьских холодов залив покрылся льдом, с неба повалил снег и в небе заиграли сполохи северного сияния.
— Почти как у нас,
Было воскресенье, приятели сменились с вахты и решили поохотиться. Одеты они были в меховые шапки, куртки и штаны — результат товарообмена с индейцами, вооружены винчестерами и надеялись подстрелить на суп свежих куропаток.
Войдя под своды вековых кедров, приятели разделились: Порубов направился к небольшому, расположенному в километре справа небольшому озеру, а Ксенженко устроился в засаде рядом с густым кустарником, обильно покрытым замерзшими ягодами.
31
Камус — оленья шкура для подшивки охотничьих лыж.
А спустя непродолжительное время со стороны озера внезапно раздался крик, потом два выстрела, и все смолкло.
— Не иначе медведь, — пробормотал, вскакивая с хвойной лежанки, Ксенженко и вихрем понесся в ту сторону.
Когда, паря ртом и отдуваясь, мичман скатился по лыжным следам к озеру, его глазам открылась мрачная картина.
Снег в прибрежном ельнике был смят и залит кровью, на нем, зажав в руке нож, лежал мертвый краснокожий, а на дальнем склоне виднелась группа людей.
— Са-ашка! — отчаянно заорал моряк, и, сдернув с плеча винтовку, бросился вдогонку.
Но пробежать он успел всего сотню метров. Одна из лыж внезапно хрустнула, Ксенженко зарылся носом в снег и взвыл от ярости.
— Ну, ничего, суки, все равно мы вас достанем! — Провожая взглядом исчезающие вдали точки, он отер рукавицей мокрое лицо, и, встав, буром попер обратно.
А вечером, когда в морозном небе зажглись первые звезды, от озера вверх по склону скрипел лыжами сводный отряд.
Во главе шли Текумсе и Медвежье Плечо, а вслед за ними Морев с Лобановым и четыре десятка русских моряков и ирокезов.
После возвращения Ксенженко место, где произошла стычка, было тщательно осмотрено, Текумсе и его люди опознали в убитом разведчика-кри [32] из английского форта Траут, расположенного в трех днях пути к западу, и незамедлительно было организовано преследование.
Сначала, посовещавшись с офицерами, адмирал хотел решить все по-мирному и вернуть похищенного путем переговоров, однако индейцы воспротивились.
32
Кри — индейское
По их словам, комендант форта отличался звериной жестокостью, год назад сжег два индейских селения и истребил всех их жителей.
— Ну что же, тогда пусть расплатится за все, не мы первые начали, — сказал Морев, и было принято решение о проведении военной операции.
Для ее реализации выработали план, моряков вооружили гранатами и автоматическим оружием, а индейцам выдали изрядное количество пороха и свинца для карабинов.
К форту, расположенному на берегу одноименного озера, подошли в предрассветном сумраке. Над ним мирно курились трубы, в морозном воздухе гулко лопались от мороза лиственничные бревна.
Ирокезы, оправдывая свое название, ужами скользнули на палисад и вскоре оттуда упали два тела, затем наверх взобрались моряки и, установив ручной пулемет, приготовили гранаты.
Вслед за этим в небо взвилась ракета, и все завертелось в бешеной круговерти.
Треск очередей и взрывы гранат мешались с отчаянными воплями англичан, им вторил боевой клич индейцев. Через пятнадцать минут все было кончено.
На окровавленном снегу остывали бездыханные тела, между которыми бродила лошадь.
— А дохрена здесь, солдат, почти рота. — Лобанов вщелкнул в раскаленный пулемет новый магазин. — Разрешите спуститься вниз и осмотреть форт, товарищ командир?
— Разрешаю, — вздохнув, Морев. — Ищите Порубова.
Избитого до неузнаваемости мичмана обнаружили в сыром каменном мешке, под одним из блокгаузов.
— Да, досталось тебе, Саша, — растроганно прогудел Ксенженко, тепло обнимая друга.
— Дошталось, — прошепелявил тот, — у тебя спирту нету?
Мичману дали хлебнуть из фляги, затем усадили поближе к горящему очагу, и он рассказал следующее.
На берегу озера на него напали из засады, а когда он вырвался и застрелил индейца, оглушили и утащили с собой.
— Сначала обращались ничего, — едва шевеля разбитыми губами, повествовал мичман, — а когда прибыли в форт, учинили допрос с пристрастием.
Мол, кто такие, откуда и с какими целями в Канаде.
Ну, я их послал, и они мне дали. Умелые ребята.
— А как ты понял, о чем спрашивают, — поинтересовался Морев. — Был переводчик?
— Точно так, товарищ адмирал, ихний капрал. Он поляк и знал русский.
В это время распахнулась дверь и в клубах морозного пара на пороге возникли два индейца, втолкнувшие в помещение затравленно озирающегося человека.
— О, так это ж сам капитан Браун! — уставился на того Порубов. — Ну что, попался гад?
Воины сообщили, что обнаружили командира форта среди трупов, где тот притворился мертвым, и отошли в сторону.
Тот же, увидев европейцев, гордо выпрямился, скрестил на груди руки и что-то прохрипел по-ирокезски.
— Инглизи требует его отпустить и грозит местью Великого отца, — перевел Длинное крыло, и присутствующие в блокгаузе возмутились.