Левиафан
Шрифт:
Набрав оружия и патронов доверху, Мы сели под брезентовую крышу грузовика, и почти в ту же минуту хлынул ливень. Покачиваясь в кузове тронувшейся машины, все погрузились в свои думы, будто не хотели разговорами перебивать шум дождя.
Через достаточно большой промежуток времени Вольф аккуратно прервал молчание:
–
А, всё-таки, жаль, что аква-атака не удалась. – голос, да и всё его тело источали усталость, видно, жизнь в боевых условиях его полностью вымотала.
Малый, заметив мой непонимающий взгляд, поспешил объяснить:
–
Когда война только началась, роботы ещё были простыми экскурсоводами, секретарями, врачами и сопровождающими слепых. Большинство
Малый задумался, подбирая слова, и вдруг заговорил Амбал:
–
Роботы подстроили конвейеры под себя. – его высокий звонкий голос не очень-то подходил огромному округлому телу. – После почти месяца затишья, когда Мы уже собирались праздновать победу, они вернулись. Новые запчасти, новые модели и модифицированные старые. – он усмехнулся – Не поверишь, они даже на инвалидные коляски с интеллектуальным управлением установили оружие! – весёлость в голосе Амбала быстро сменилась тоской. – Воды они уже боялись так, что хоть в дайверы иди…
Все снова замолчали, и я, немного поразмыслив, взял на себя смелость задать мучавший меня вопрос:
–
А откуда взялась чёрная пустыня?
Все внимательно посмотрели на меня, будто до сих пор считали, что я немой. На этот раз объяснить ситуацию взялся Дядя:
–
С этого началась война. – он с шорохом почесал свою длинную бесцветную щетину. – Три
месяца назад одновременно в двенадцати местах на Земле появились красные купола. Плазменные, по-видимому. Выйти за пределы или войти в них не мог никто – от пытавшихся даже пепла не оставалось. Минут через десять купола синхронно начали сужаться, выжигая всё, что было под ними. Это показывали по всем каналам во всех странах мира. Такого свет ещё не видел. И вот результат: чёрные пустыни, радиусом километров по семьдесят. – Дядя наклонился и заправил шнурок в ботинок, медленно продолжая. – Самое интересное, что оружия с такими спецэффектами нет ни у кого. Есть версия, что его изобрели сами роботы, потому что, когда купола сомкнулись и исчезли, оказалось, что у машин полно огнестрела, который они и применили по назначению спустя пару минут. Что-то, вроде арт подготовки, мне думается. – Дядя на секунду замолчал. – Ты сильно не расслабляйся, Интеллигент! Тебя сейчас будет допрашивать Наш следователь. Ты, конечно, чистюля, но это не даёт Нам полной уверенности в том, что Ты не агент роботов.
Попытка передачи
Минут через двадцать машина остановилась возле чего-то, очень похожего на КПП. Несколько хорошо вооружённых бойцов в зелёных бронежилетах внимательно осмотрели каждого из Нас, задали простые вопросы, на которые, как им казалось, не сможет ответить ИИ, и, убедившись в том, что Мы не роботы, открыли подобие ворот. Судя по собранным из чего попало баррикадам, перекрывающим эту и соседние улицы, бойцы удерживали под контролем несколько кварталов, в которых, надо понимать, собрались люди из ближайшей части города.
Забравшись обратно в кузов, Мы проехали ещё пару перекрёстков и снова остановились. Выйдя, теперь уже насовсем, из
Я отчасти понимал их, ведь воевать с машинами – совсем не то, что с людьми. Если люди идут в бой со страхом и отвращением, проклиная политиков, развязавших войну, то с роботами ситуация прямо противоположна. Они ни о чём не думают, ничего не боятся, не выдают своих, не беспокоятся друг о друге, никого не жалеют, не оценивают этичность своих действий. Они только программы, без размышлений выполняющие приказы оператора. Вопрос был в том, кто оператор на этой войне? Кто раздаёт роботам команды?
Как бы там ни было, причина мертвецкой пассивности людей лежала несколько глубже, чем страх перед искусственно созданным врагом. Социальные сети, электронные игры, роботы-собеседники, роботы-супруги и роботы-аватары, машины, моделирующие виртуальный мир в соответствии с желаниями пользователя – всего за полтора десятка лет эти изобретения уничтожили людей, как биосоциальных индивидов. Больше нет диких животных, готовых разорвать каждого встречного ради собственной выгоды. Теперь человек – всего лишь растение, вечно витающее в несуществующих виртуальных грёзах, в то время, как функции выживания за него выполняет искусственный интеллект. Он кормит, поит, лечит, выбирает фильмы, музыку, продукты, совершает покупки, платит налоги, посещает собрания…
Так было до недавнего времени. Но вот страна чудес внезапным образом начала рушиться на корню.
Роботы из верных слуг превратились во врагов, яркие краски смоделированных миров сменились серой реальностью, а бесконечная романтика невозможных в повседневной жизни приключений улетучилась, оставив за собой жестокую, беспощадную войну на уничтожение. Для того, чтобы заново научиться жить в реальном мире, ставшем гораздо более враждебным, чем раньше, людям потребуются годы и годы. Но роботы не станут ждать реабилитации своих бывших хозяев, и все это прекрасно понимают. Именно поэтому в человеческом квадрате стояла гробовая тишина: люди слишком сильно отстали от реальности, чтобы пережить эту войну.
За этими философскими размышлениями я не заметил, как Мы вошли в помещение маленького магазина – одного из тех, что стоят между трассами и многоэтажками. Две странным образом сохранившиеся стеклянные стены хорошо освещали кабинет следователя. Я сразу понял, что это именно он сидит за единственным в помещении старомодным деревянным столом. Очень уж бюрократичный вид имел этот человек, даже несмотря на то, что одет он был, как простой зевака: бледно-кремовая рубашка с коротким рукавом, тёмно-зелёные брюки и серые кроссовки с некогда яркими оранжевыми вставками, немного ни к месту светящимися в проёме стола. На вид ему было около шестидесяти – и это меня вполне устраивало, я предпочитаю говорить с теми, кто постарше. В них меньше пафоса и больше опыта. А мне нужен был именно опытный человек, такой, который сможет помочь мне разобраться в сложившейся ситуации.