Левиафан
Шрифт:
От этой идеи в голове у меня начали урывками возникать какие-то споры о пользе имплантатов и об отказе от них. Похоже, память медленно возвращалась ко мне. Лиц и имён я вспомнить не мог, но смутных теней в мыслях крутилось всё больше. В прошлой жизни я, как мне начинало казаться, был активным противником киборгизации.
Но что же роботы? Они восстали и, надо понимать, по всему миру. Они не уничтожают припасы, в которых остро нуждаются люди, и это противоречит здравой логике. Или… Может, те люди в чёрных костюмах защищают склады? Судя по всему, арестовавшие меня и ниндзя с крыши соседнего здания – это разные фракции. На спецподразделение вторые не похожи: такое количество холодного оружия обычные солдаты не используют.
И
Из раздумий меня вывел скрип металла. Дверь открылась и в комнату вошёл уже знакомый мне Амбал. За собой по полу он волок антропоморфного робота, на удивление, целого. Ни сказав ни слова, а только сочувствующе посмотрев на меня, он бросил бота и, закрыв дверь, тихо удалился.
Задумчиво посмотрев на машину, я стянул со стола свой портфель, который, как ни странно, мне оставили, и твёрдо решил взяться за мёртвого антропоморфа. Не столько ради благополучия этого гуманистического сопротивления, сколько из личного интереса.
Не без труда сняв с робота цельный добротно прикрученный шлем, я подключил планшет к «мозгу» и начал расшифровку хранящейся в нём информации. Теперь уже я нисколько не сомневался в том, что до потери памяти работал с машинами. Я знал, что данные из головы бота нельзя просто взять и прочитать. Это виртуальная нейронная сеть, модель органического мозга, в которой информация хранится с помощью комбинаций активных весов – электронных переменных характеризующих нейроны и синапсы, их связывающие. В голове машины нет картинок или звуков, только бесконечные цифры. И на то, чтобы понять, что они означают, нужно немало времени. Сначала проводится подача сигналов по каналам сенсоров и оценка реакции робота на симулированные внешние раздражители. После реализации трёх миллионов образов, достаточных при работе с простым роботом, начинается поиск комбинаций нейронов, одинаково активируемых при разных раздражениях. Так рассчитывается ассоциативность мышления машины, которая затем сравнивается с шаблонами мышления человека и примерной моделью мозга, построенной, исходя из данных об окружающей среде машины и её возможном опыте. После этого можно с точностью до шестидесяти процентов определить, что знает и что помнит машина…
Пока компьютер занялся всеми этими расчётами, у меня появилась возможность двинуться дальше. Я начал искать следы вмешательства, которые привели к отключению машины. Долго мучаться не пришлось: маленькое отверстие с, будто отшлифованными, краями зияло в идеально ровной поясной пластине – самом выгодном для выстрела месте.
Я взялся за отвёртку и начал разбирать корпус. Это оказалось не таким уж простым занятием – робот и впрямь был собран не людьми. Материалы, размеры, типы креплений, детали – буквально всё было нестандартным, но, как показывал опыт, гораздо более надёжным, чем в случае с человеческими творениями. Мне понадобилось не менее сорока минут на то, чтобы добраться до интересовавшего меня места.
Достаточно ёмкий энергоблок машины был абсолютно цел, чего нельзя было сказать о штекере подключённой к нему шины питания. Он был разорван в клочья.
Идеальный выстрел! Даже под завязку напичкавшись имплантатами попасть в штекер, закрытый корпусом, да ещё с расстояния и, наверняка, в движении, очень трудно. Но особенно интересен был тот факт, что в поясе робота не осталось ни следов пороха, ни оплавленных краёв, ни самой пули – стреляли из гелиевой винтовки.
Маленький коллайдер в этом оружии разгоняет
Похоже, стрелявший отлично разбирается в устройстве роботов: вместо того, что выпускать целую гору пуль, он пробил штекер питающей шины, обесточив центр управления всем телом антропоморфа. Он знал, что, попав в сам аккумулятор, не отключит источник энергии, а только повредит его. Робот в таком случае не потерял бы функциональности, а продолжил бы работать на уцелевшей части батареи. Умно. Интересно, использовал он рентген или стрелял наверняка, не видя самого штекера!?
Постепенно ко мне в голову пришла совсем другая мысль. Робот, очевидно, подстрелен тем ниндзя, который стоял на крыше, но доставили мне его простые солдаты. Получается, люди в чёрных костюмах – это представители тех, кто меня арестовал… Что-то здесь, всё-таки, не вязалось. Ниндзя слишком отличались от моих пленителей – они однозначно из другой лиги.
От запаха сливочного крема меня уже начинало мутить. Он делал воздух каким-то жирным, тяжёлым, и даже полностью выбитые стёкла на окнах не могли разбавить атмосферу в комнате. Я посмотрел на монитор планшета: дешифровка будет продолжаться ещё несколько часов. Стоило отдохнуть. Не решаясь спать на полу, я взобрался на один из столов и закрыл глаза…
Тут в комнате раздался громкий протяжный писк. Я поднял веки. Казалось, прошло всего мгновение с того момента, как я лёг. Однако, судя по оранжевому свету солнца, резко для меня сменившему серость прошедшего ливня, проспал я не один час, и на дворе уже стоял вечер.
Снова этот пронзительный писк. Теперь я вспомнил, что он означает – попытка взлома. Осознав сие, я вскочил со стола и схватил планшет. Робот, которого я подключил к компьютеру, пытался перегрузить буфер устройства, считывающего информацию из его мозга. Невозможно! Это всего лишь покрытый новой бронёй ассистент какого-то слепого, у него не может быть знаний о методах взлома компьютерных систем, особенно, в таких условиях! Тем не менее, планшет был абсолютно уверен в том, что бот проводит кибератаку. Медлить нельзя, похоже, машины и так сильно поумнели за последнее время. Подскочив к антропоморфу, я с силой выдернул шнур из его головы. Внутри машины что-то недовольно щёлкнуло. Планшет замолк. Немного постояв, чтобы оправиться от неожиданно возникшей проблемы, я открыл результаты анализа.
Большая часть данных так и не расшифрована. Что ни говори, а роботы молодцы, даже над своим мышлением успели потрудиться – слишком долго и неравномерно шло декодирование.
Вдруг дверь в комнату распахнулась, и внутрь шумно вбежала пара вооружённых бойцов, немного потерянных, но, похоже, готовых к решительным действиям. Увидев меня, один из них громко крикнул:
–
Не двигаться! – и наставил на меня автомат.
Второй, менее расторопный, неуклюже задев плечом дверной косяк, подбежал ко мне, выхватил планшет и уставился на экран. Как и следовало ожидать, он даже и близко не понял, чем я был занят. По этой или по какой-то другой причине он бросил аппарат на стол и, подлетев к давно уже отключённому роботу, считая, видимо, что от него исходит какая-то опасность, начал стрелять в него. Грохот в небольшой, почти пустой, комнате поднялся такой, что я невольно закрыл и глаза, и уши. Стрелял этот неуравновешенный долго, до тех пор, пока не выпустил весь магазин. Не очень-то успокоившись, он достал второй рожок с явным намерением опустошить и его, но тут в дверях возник следователь, который громким окриком остановил его: