Лейб-хирург
Шрифт:
Перемазался весь.
— Ваше императорское выслчество, — останавливаю его. — Не нужно так. Отдохните.
Найдем государыню — позовем.
— Как вы ее узнаете? — смотрит исподлобья.
— По Андреевской ленте.
В рабочие часы Мария Ш носит голубую ленту ордена Святого апостола Андрея Первозванного, тем самым подчеркивая, что находится на службе. Такая лента во дворце — только у нее. Взрыв произошел где-то около десяти часов утра, в это время императрица находится в своем кабинете, так что знак ордена при ней.
Михаил кивает и отходит в сторону. Садится
— Ваше высокородие! Кажись, живая.
Следом за солдатом взбираюсь на завал. На обломках кирпичных стен повис массивный шкаф. Под ним в щели видно запорошенное пылью женское лицо, губы шевелятся. Жива.
— Осторожно, братцы! Двое пусть приподнимут шкаф снизу, остальные разбирайте здесь.
Начали!
Солдаты работают как экскаваторы — обломки так и летят в стороны. Пыль стоит столбом.
Наконец, ДЮЖИЙ гвардеец осторожно вытаскивает женщину, и на руках сносит ее с завала.
Спускаюсь следом.
— Кудаее? — спрашивает гвардеец.
— На носилки клади.
Склоняюсь над пострадавшей. Она тихо стонет. Так… Голова в порядке, грудная клетка не повреждена, руки в ссадинах, но кости целы… Задираю подол платья. Ниже колен ноги — сплошное месиво. Стопроцентный ампутант. Как она от болевого шока не умерла?
— Санитарную сумку сюда! Живо!
Солдат подносит парусиновую сумку с красным крестом — их доставили вместе с носилками, наверняка Бурденко распорядился. Достаю коробку со шприцем. Скальпелем распарываю рукав платья изувеченной женщины, набираю в шприц морфий и ввожу в вену.
Встаю.
— Несите ее в казармы к врачам! Бережно!
Двое солдат поднимают носилки и уносят. Остальные смотрят на меня.
— Жить будет, — говорю им.
Лица озаряются улыбками. «Живую нашли} — весть облетает спасателей. Они начинают работать еще энергичней. Звук клаксона… К завалу подъезжает пожарный автомобиль. За ним — второй, третий… Из переднего выскакивает средних лет мужчина в мундире цвета морской волны, с узкими золотыми погонами в виде шнура и в бронзовой каске с гребнем на голове. Бежит к нам.
— Кто здесь старший?
— Он, — гвардейский полковник указывает на меня. — Лейб-хирург государыни Довнар-Подляский Валериан Витольдович.
— Я брандмайор Москвы Голощекин Игнат Антипович. Со мной команды из ближайших пожарных отделений. Что нам делать?
— Смените гвардейцев, — указываю на завал. — Работайте осторожно — под обломками попадаются живые. Каждые полчаса прерывайтесь и слушайте, стонут ли где.
— Понял, ваше высокородие! — прикладывает руку к шлему брандмайор. Поворачивается к высыпавшим из машин пожарным и начинает распоряжаться. Вооружившись баграми, те бегут к завалу. Уставшие гвардейцы идут к нам. Полковник командует построение. Смотрю на солдат. Запыленные лица, разорванные в клочья перчатки, кое-где — и мундиры, у многих с пальцев капает кровь. Полковник смотрит на меня.
— Спасибо, братцы! — прикладываю руку к фуражке.
— Рады стараться, ваше высокородие! — звучит негромко в ответ.
— Ваше рвение не забудут, обещаю. Сегодня вы спасли живую душу. Пусть только одну, но вашим старанием расчищена дорога другим. Вижу, некоторые поранились. Пусть обратятся к врачам — им помогут. Господин полковник, — поворачиваюсь к Гриневу. — Могу ли просить вас, чтобы всем, задействованным на разборке, выдали по чарке водки.
— Распоряжусь, — кивает полковник.
Лица гвардейцев озаряют довольные улыбки.
— Отдыхайте. Дальше будут работать другие.
— Смирно! Направо! Шагом марш!
Гвардейцы уходят. Им навстречу течет стайка девушек в белых передниках с красными крестами на груди. На головах — белые косынки, через плечо у каждой — парусиновая сумка с тем же красным крестом. Возглавляет шествие немолодой мужчина в мундире титулярного советника и значком военного врача на груди. Иду навстречу.
— Титулярный советник Петрищев Николай Петрович, — представляется врач, — начальник курсов медицинских сестер. Привел лучших из них, как мне приказали.
— Очень хорошо, Николай Петрович! — жму ему руку. — Лейб-хируг государыни Довнар-Подляский Валериан Витольдович.
— Наслышан о вас, Валериан Витольдович! Давно мечтал познакомиться. Жаль, что при таких обстоятельствах довелось.
Киваю.
— Государыню нашли? — спрашивает он вполголоса.
— Нет еще. Вот что, Николай Петрович. Оставьте здесь одну сестру, остальных уводите в казармы. Там развернуты полевые операционные.
— Понял! — кивает он. — Кажется, знаю, кого вам оставить. Мадмуазель Полякова!
Из толпы медсестер выходит девушка. Лиза?
— Здравствуйте, Валериан Витольдович!
— Какими судьбами, Ли… Елизавета Давидовна?
— Учусь на хирургическую сестру.
— Лучшая ученица, — улыбается Петрищев. — Оставляю вас, господа! Мадмуазели, за мной!
Уводит сестер. Смотрю на Лизу. Она изменилась. Решительное выражение лица, взгляд уверенной в себе женщины.
— Будете при мне, Елизавета Давидовна. Морфий, шприц, йод, перевязочные средства с собой?
— Да! — кивает.
Хочу что-то сказать, но возникшую было мысль прогоняет крик от завала:
— Живого нашли!..
К полудню из обломков вытащили еще трех уцелевших. Один тяжелый, вряд ли выживет, остальные поломаны, но поправятся. Раненых унесли в казармы. Пожарных сменили прибывшие, наконец, саперы, под командой немолодого капитана в потертом мундире.
Быстро ставлю ему задачу. Кивает и начинает распоряжаться. Работа закипела. Установив разборные краны из привезенных с собою бревен (толковый у них командир, хотя выглядит пентюхом), саперы споро стаскивают с завала крупные обломки и мебель. Сразу видно профессионалов! И снова трупы, трупы… Мужчины, женщины, дети… В дворце жили не только члены императорской семьи: приезжали гости, нередко на прием к Марии шли семьями. Гребаные террористы! Уроды шизанутые! Какой идеей можно оправдать убийство невинных людей? Из-за этого в моем мире я ненавидел фанатиков всех мастей, теперь и здесь буду ненавидеть. Доберусь я до них! Зубами рвать буду!..